Записки хищницы 2 - Кортни Коул

Сэм убирает мою руку от листа.

— Я устраиваю его, — говорит он. — Так что да, я там буду.

— Значит, сегодня вечером ты будешь в лимузине.

— Поскольку мы едем в Вегас вдвоем, да. Я буду в лимузине сегодня вечером.

— Хорошо, — говорю я. — Если ты устраиваешь вечеринку Алекса, а я устраиваю вечеринку Элли, нам действительно следовало быть сообщниками во всем этом деле.

Он усмехается.

— На самом деле мне не нужно было ничего планировать. Мы пьем. Ничего особенного.

— Креативность — это добродетель, — фыркаю я.

Он снова хихикает, и, Боже, у него ямочка на подбородке.

— Я креативен, когда это имеет значение, — делится он, и я думаю, что знаю, что он имеет в виду.

— Когда это? — я пытаюсь уточнить.

Он пристально смотрит на меня.

— Возраст влияет на твои мыслительные процессы? — спрашивает он, а затем ухмыляется. Когда я улавливаю его мысль, у меня перехватывает дыхание.

— Я не старая, — выдыхаю я. — Ты старый.

— Мне всего тридцать восемь, — говорит он мне. — Это всего на три года старше тебя. Если я стар, то и ты стара.

— Возьми свои слова обратно, — настаиваю я. — Прямо сейчас.

— Или? — он приподнимает бровь.

— Или я никогда больше не буду с тобой разговаривать, клянусь Богом.

— И это наказание?

Я снова задыхаюсь, а затем разворачиваюсь, чтобы драматично уйти.

Проблема, конечно, в том, что я босиком, а в этих виноградных рядах растет что-то колючее, и хотя я отчаянно пытаюсь не ковылять, но делаю именно это.

Я слышу, как Сэм смеется у меня за спиной, и выпрямляю спину, насколько могу, но, Господи Иисусе, мои ноги, мои ноги, мои ноги.

— Давай, смейся, — кричу я через плечо. — Я пачкаю кровью твой виноград. Мне не жаль!

Он снова смеется, и, прежде чем я успеваю опомниться, он дышит мне в затылок, подхватывая меня на руки, а затем бесцеремонно перекидывает через плечо.

— Я не мешок с картошкой, — с трудом выдавливаю я, потому что его плечо вдавливается в мою диафрагму, и, Боже, я не могу дышать.

— Успокойся, — говорит он мне, потому что я извиваюсь, и как я могла не сделать этого? Он тащит меня на себе, как мешок с мукой.

— Я слишком тяжелая, — протестую я, и другие рабочие смеются, наблюдая за нами.

— Ты старая, а не тяжелая, — говорит он мне. Я бью кулаками по его спине и стараюсь не восхищаться его твердыми мускулами. Боже, этот мужчина накачан.

— Опусти меня, — требую я.

— Через минуту.

Он широкими шагами уходит с поля в сторону дома, и я решаю просто обмякнуть. Если он хочет нести меня, пусть несет.

За исключением того, что он несет меня прямо к бассейну.

Как только я вижу это, то снова начинаю сопротивляться.

— Ты же не сделаешь этого, — шиплю я.

Я слышу, как он ухмыляется. Я буквально слышу, как его губы растягиваются в улыбке, поэтому бью его по спине, пинаюсь и кричу.

Но он монстр.

Мускулистый, точеный красавец-монстр.

Он бросает меня на глубину.

Вода такая холодная, что у меня перехватывает дыхание, и я выныриваю, отплевываясь и размахивая руками.

— Я не умею плавать, — кричу я.

Я барахтаюсь, хватаю ртом воздух и тону, но, прежде чем успеваю это осознать, выражение лица Сэма меняется с удовлетворенного на испуганное, и он прыгает, чтобы спасти меня.

Когда он это делает, я перестаю притворяться, смеюсь и легко отплываю в сторону.

— Я выиграла, — объявляю я.

Затем цепляюсь за край, а он мокрый и сердито смотрит на меня.

— Знаешь, мой брат утонул, когда я был маленьким, — говорит он, и, БОЖЕ ПРАВЫЙ.

Я монстр. Я заикаюсь и спотыкаюсь, пытаясь что-то сказать.

— О, Боже мой. Мне так жаль. Элли никогда ничего не говорила. Ты серьезно?

Он ухмыляется.

— Нет. Я выиграл.

И с этими словами он вылезает из бассейна и удаляется в мокрых ботинках.