— Ты тогда была такая смешная, с косичками, заплетёнными в большие банты, глянула на меня огромными глазищами и я сразу же пропал.

— Угу, поэтому и дёргал меня всё время за бантики, распуская косы.

— Это я так хотел обратить на себя твоё внимание.

— Не поверишь, я тогда тебя терпеть не могла.

— Знаю, я, между прочим, сильно страдал по этому поводу.

— Поэтому продолжал меня изводить?

— Но я ведь и помогать тебе старался, носил твой тяжёлый портфель, из дома в школу и обратно.

— А знаешь, как я боялась, что ты закинешь его куда-нибудь на крышу?

— Чтобы потом самому же его доставать?

— Ну, прости меня, пожалуйста, за вредность.

— За что прощать, глупышка моя?

— Так я ведь всё время норовила тебя стукнуть этим самым портфелем.

— Мне наоборот было приятно, ведь я принимал эти удары за выражение твоей любви, Снежинка.

— Как мне нравится, когда ты меня так называешь.

— А мне очень нравится твоё имя.

— Мне тоже твоё нравится, Ванечка.

— Ну, сколько нас по всему миру таких Иванов Ивановичей Ивановых?

— Для меня ты единственный и неповторимый.

— Спасибо, я счастлив и горд, что ты меня выбрала из всех других.

— Не смейся, пожалуйста.

— Нисколько не смеюсь, лишь констатирую факт, любимая.

— Не знаю, а мне не нравится, что меня назвали Снежаной.

— Но почему?

— Мне хотелось быть Таней или Машей. Хочешь расскажу, почему мне дали это имя?

— Потому что оно целиком и полностью характеризует твою уникальность, ведь другой такой нет.

— Ну уж, не выдумывай, я самая обыкновенная.

— Я говорю истинную правду, разве ты не в курсе, что в мире нет двух одинаковых снежинок?

— Как много ты всего знаешь. И всё же, я расскажу тебе историю, почему меня так назвали.

— Давай, приступай

— Я родилась в конце ноября.

— Да, 23 числа, ты у меня стрелец и твоя стрела пронзила моё сердце, а ещё, у нас с тобой полная совместимость по гороскопу, ведь я близнец.

— Обалдеть, насколько тонко ты изучил этот вопрос, Ванечка.

— Да, я основательно подготовился. Ну, так что там с концом ноября?

— Мама говорит, что в тот год ноябрь был абсолютно бесснежным, несмотря на наши суровые зимы. А в день, когда я родилась, наконец повалил снег, папа стоял под окнами роддома, без головного убора и его волосы были полностью скрыты под белыми хлопьями. Мама смотрела на него из окна и рисовала на стекле сердечки и снежинки. Надо сказать, они никак не могли придумать мне имя, а в тот день всё совпало, оба сошлись на одном имени, представляешь?

— Очень романтично, я бы тоже хотел, чтобы в нашей с тобой семье была похожая история.

— Вань, я так тебя люблю, что меня иногда охватывает паника.

— Но почему?

— А вдруг ты захочешь от меня уйти?

— Глупенькая, куда же я от тебя денусь?

Оказалось, деться можно не только по доброй воле, но и по приказу. Иван был старше Снежаны, он пошёл в школу с восьми лет, а не с семи, пропустив целый год, несколько месяцев из которых провёл в больнице, а потом в санатории.

В общем, в самый разгар выпускных экзаменов ему исполнилось 18 и он получил повестку в армию вместе с аттестатом. С мечтой о совместном поступлении в институт пришлось распрощаться, потому что вступительные испытания в вуз начинались с 1 августа.

Снежана сидела на проводах Ивана в армию в качестве его девушки и горько плакала. Так что, идея пойти работать санитаркой в больницу, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, пришла к ней в голову вовсе неслучайно.

Глава 2 Это было неспокойное время…

Последние десять лет Полина Григорьевна Романова проработала заведующей кардиологического отделения Куйбышевской Центральной больницы имени Н.И. Пирогова. Муж получал много предложений по переводу в столицу и в Ленинград, но всякий раз отказывался, не желая мешать карьере жены.