Голос матери пробивается сквозь мои мысли.

— Мы приготовили для тебя комнату для гостей.

Комната размером примерно с мою гостиную, что совсем неплохо, учитывая, что мама не работает со дня смерти брата. Она просторная и немного запущенная, судя по слоям пыли на каждой плоской поверхности. Кровать поддерживают еловые опоры, а в изножье матраса наброшено клетчатое одеяло. Небольшая тумбочка стоит в стороне, рядом с шезлонгом в углу комнаты. Потолок открытый, с веретенообразными широкими балками, а винтажный вентилятор с лопастями, покрытыми ржавчиной, рассекает молочные пастбища паутины. Занавески с цветочным рисунком ниспадают с ветхой оконной решетки, сочетаясь с ковром на полу из твердых пород дерева.

— Спасибо, мам. — Я беру свой чемодан из ее рук и ставлю его на кровать.

Моя мама выпячивает бедро, внимательно наблюдая за тем, как я начинаю распаковывать свои туалетные принадлежности.

— Я приготовила запеканку на ужин. Она еще горячая. Хочешь?

Поесть — это, конечно, здорово, тем более что на обед я съела лишь скудный пакетик арахиса в самолете, но если я вернусь к нормальной жизни с ними, я не смогу сохранить цель этой поездки. Я здесь не для того, чтобы восстанавливать отношения или совершать счастливые путешествия по дорожкам памяти. Я здесь, потому что должна разобраться в логике выходки Хейза.

— Я в порядке. Но все равно спасибо, — говорю я, несмотря на протесты пустого желудка.

Элейн, все такая же невозмутимая, как и прежде, одаривает меня улыбкой, которая так похожа на мою собственную.

— Хорошо. Мы оставим тебе кусочек на завтра.

И вот так она исчезает из дверного проема, как будто ее здесь никогда и не было, — призрак, существовавший только в моем воображении.

Я откладываю пижаму на ночь, и тут необъяснимый холод охватывает комнату, погружая меня в снег ледникового периода. Ритмичное биение моего сердца — единственное, что постоянно убеждает меня в том, что я не впала в какое-то кататоническое состояние.

— Айрис.

Властный голос моего отца звучит из дверного проема, мгновенно привлекая мое внимание, и я действительно надеюсь, что он не заметил, как вздрогнули мои плечи.

В горле запершило.

— Донор спермы.

— Никогда бы не подумал, что ты приедешь к нам в гости, — усмехается он, хотя его болтливый язык совершенно не способен к юмору.

Я прогоняю страх, который, без сомнения, запечатлелся на моем лице.

— Ты знаешь, почему я здесь, — ледяным тоном произношу я. — Я вернулась не ради тебя. Я здесь только за ответами.

— Конечно, да. Ты моя дочь. Как бы тебе ни было неприятно это признавать, мы похожи больше, чем ты думаешь.

В моем взгляде достаточно яда, чтобы парализовать взрослого мужчину, и это взгляд, предназначенный только для моего отца.

— Мы совсем не похожи.

Когда мои кулаки сжимаются, мне хочется зажмуриться от жжения порванной кожи на руках. О, Боже. Как бы я хотела ударить его прямо в лицо. Наверное, я бы так и сделала, если бы была достаточно сильной или имела хоть какое-то представление о том, как драться.

— Как ты узнал?

Майкл прислонился к дверному проему, загораживая выход. Если бы мне нужно было быстро сбежать, я бы вылезла в окно и бросилась к садовым деревьям. Его размеры всегда пугали меня, и поэтому я так боялась, что произойдет, если он когда-нибудь применит ко мне физическую силу.

— Насчет Хейза? — Из-за того, что его лицо в тени, все, что я могу видеть, это белки его глаз и блеск зубов.

— Насчет Хейза.

— Итан Блайт, агент Хейза, является членом моего загородного клуба. Я подслушал его разговор об усилиях Хейза по восстановлению своего имиджа. Он упомянул что-то о дочери спонсора и фиктивных отношениях. Тогда я не придал этому значения, но потом всплыли ваши с ним фотографии, и я сложил все воедино, — объясняет он.

— Откуда ты знаешь, кто агент Хейза? Откуда ты вообще знаешь, кто такой Хейз?