Перешел через препоны

И дворца ее достиг;

И когда пора настала,

То, дивуясь чудесам,

Он отдернет покрывало

И поймет, что сызначала

Спящей Девой был он сам.

Усыпальница Кристиана Розенкрейца [2]

Еще не видев тело нашего мудрого Отца, мы отошли в сторону от алтаря и там смогли поднять тяжелую плиту желтого металла, за ней же покоилось лучезарное тело, целое и не тронутое тлением… в руке была маленькая пергаментная книга, писанная золотом и озаглавленная «Т.», которая, после Библии, составляет главное наше сокровище и не предается в руки непосвященных.

Fama Fraternitatis Roseae Crucis

I. «Когда от жизни пробудит природа…»

Когда от жизни пробудит природа,

Себя поймем и вызнаем секрет

Паденья в Тело, этого ухода

Из духа в Ночь, из просветленья в бред, —

О сне земли, о свете небосвода

Прозрим ли Правду после стольких лет?

Увы! душе без проку и свобода,

И даже в Боге этой Правды нет.

И даже Бог явился Божьим сыном:

Святой Адам, он тоже грехопал.

Творитель наш и потому сродни нам,

Он создан был, а Правда отлетела.

Безмолвен Дух, как мировой Провал.

И чужд ей мир, который – Божье Тело.

II. «Однако прежде прозвучало Слово…»

Однако прежде прозвучало Слово,

Утраченное в тот же самый миг,

Когда из Тьмы Предвечный Луч возник,

Угаснувший средь хаоса ночного.

Но сознавая свой превратный лик,

Сама из Тьмы, Душа в себе готова

Узнать сиянье радостного зова,

Распятых Роз таинственный язык.

Хранители небесного порога,

Отправимся искать за гранью Бога

Секрет Магистра: сбросив забытье,

К самим себе очнувшиеся в Слове,

Очищены в неостудимой крови, —

Отсюда к Богу, льющему ее.

III. «Однако здесь, бредя осиротело…»

Однако здесь, бредя осиротело,

Себя сновидим, явь не обретем,

И если сердце Правду разглядело,

То Правда обращается в фантом.

Пустые тени, алчущие тела,

Его найдя, узнаем ли о том,

Пустоты стискивая то и дело

В объятье нашем призрачно-пустом?

Ужель Душа не отомкнет засовы,

Не станет знать, что дверь не заперта,

А только – выйти и пойти на зовы?

Немому и усопшему для плоти,

Но с Книгою в закрытом переплете,

Отцу Магистру явлены врата.

«Неслышимый ветер по травам…»

Неслышимый ветер по травам

Провел осторожной рукой…

Кивок долгожданный и краткий…

И в нем – подтвержденье догадки,

Я сам забываю какой.

…И шум в холодеющих травах

Покуда еще не затих —

Но словно меня обманули

И кануло в ветреном гуле

Решенье вопросов моих.

…Уже в успокоенных травах

Застыла последняя дрожь.

И сам не пойму, отчего же

Я сердце вверял этой дрожи,

Которой ничем не вернешь.

Но нет: задремавшие травы

Не те, что минуту назад,

И ветра былые порывы

В разбуженной памяти живы,

Как тысячи живы утрат.

«И снова дождь туманит стекла…»

И снова дождь туманит стекла

На этой улице пустой…

Сама душа моя размокла

И вся пропитана водой.

Мне в сердце хлещут воды ливней,

Но я печали не кляну:

Еще грустнее и противней,