Она была счастлива, потому что я позволяла ей использовать себя как куклу. Она выпрямила мои кудрявые волосы, теперь они ниспадали по спине. Эта женщина заставила меня втиснуться в красное русалочье платье восьмого размера, которое сидело на мне, как вторая кожа. Люди продолжали говорить, что мы похожи на сестер или что она выглядит слишком молодо, чтобы иметь восемнадцатилетнюю дочь. В тот вечер мама танцевала со мной на танцполе, проявив внимание, которого я всегда хотела от нее, но это ничего не значило. Она делала это только потому, что слишком много мужчин наблюдали за нами, желая нас. Меня же волновал только Кинг. Я хотела привлечь его внимание.

Я танцевала до тех пор, пока не заметила, как он выходит из столовой, затем последовала за ним.

Он выходил из ванной, когда я втолкнула его обратно. Я заперла дверь и прижалась к ней спиной.

Он отступил назад и лениво прислонился к раковине. После чего окинул меня мрачным взглядом. Его глаза снова были опущены и очень красные, словно он был под кайфом или пьян. Он всегда казался либо таким, либо другим.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — сделал он комплимент.

Вместо того чтобы поблагодарить его или сделать ответный комплимент, я сказала то, что было у меня на душе.

— Ты все это время прятался от меня. Мне это не нравится.

Он склонил голову набок и рассмеялся, глубоким сексуальным смехом, от которого внутри все сжалось.

— Ты ошибаешься. Я избегал тебя. Избегание — это хорошо в данных обстоятельствах, — сказал он.

Я пренебрежительно закатила глаза, затем перешла к делу.

— Я хочу сделать то, что ты делал с собой. Я хочу прикоснуться к тебе.

Он покачал головой, с минуту изучая мое лицо.

— Нет, мы больше не будем делать ничего подобного. — Это было не очень категоричное «нет», и он не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти из комнаты. Он был сильнее меня. Я ни за что не смогла бы удержать его там, если бы сам этого не захотел.

— Так говоришь, как будто действительно в это веришь. Если хочешь уйти, пожалуйста. — Я усмехнулась, затем потянулась за подол платья, показывая ему свои груди. Они слегка подпрыгнули. Мои груди мои груди идеально смотрелись в бюстгальтере с чашечками в форме «D». Мои соски были размером с поцелуйчики «Херши». (Херши это шоколадная конфета с англ: Hershey is kisses. Их размер средний и имеет форму треугольника, капли)

Он затаил дыхание, надменная улыбка на его губах исчезла. Его реакция удовлетворила меня. Это заставило меня почувствовать себя еще более наглой.

Я вторглась в его пространство, пока не оказалась вплотную к нему. Я ухмыльнулась, почувствовав, как его твердый член прижался к моему бедру.

— Уходи, — бросила я вызов.

Его голова склонилась вперед, он прижался своим лбом к моему. Наши губы были в дюйме друг от друга. От него пахло сигаретами и дорогим виски.

— Ты так уверена в том, что я разрушу твою жизнь. — Это прозвучало так, словно ему было жаль меня. Он протянул руку, схватил меня за шею, давив с такой силой, что у меня подскочил адреналин. Мне это понравилось. Я подняла голову, призывая его сжать сильнее.

— Как будто ты можешь, — подразнила я.

— И очень даже. — Он втянул нижнюю губу в рот. — Продолжай играть, сестренка, и я подарю тебе девять дюймов душевной боли, о которых ты так просишь. — Это было предупреждение, о котором я позже пожалела, что не прислушалась.

Он провел большим пальцем по моим губам, затем его рука опустилась.

Вместо того чтобы уйти от огня, который потом испепелит меня, я прижалась губами к полоске открытой кожи у него за воротником, осыпая поцелуями его теплую плоть.

Его дыхание стало тяжелым.

— Пожалуйста, научи меня, — прошептала я ему в губы. Если мама и не научила многому другому, то она научила меня говорить «пожалуйста». И это сработало.

Низкий стон, вырвавшийся из его уст, означал его поражение.