Небо в алмазах - Alexandrine Younger

И потихонечку пятится трап от крыла,

Вот уж действительно пропасть меж нами легла…

И когда голос Пчёлы в несвойственной ему манере выводит «милая моя», Софка уверена, что он обращается к ней. Привычно подмигивает, бодрый и шебутной, несмотря на грустные фразы и минорные ноты. И если когда-то Лиза плакала из-за того, что эту песню пел её незабытый отец, то Софа готова разразиться плачем потому, что знает — увидеть такого Пчёлкина могут единицы. И если теперь Лиза не плачет, а смотрит в синие глаза своей галактики, то и Софка сдержится. Да и стихи обнадеживали…

Не утешайте меня, мне слова не нужны.

Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны.

Вдруг там меж сосен краснеет кусочек огня,

А у огня ожидают, представьте, меня…

Закончив на третьем куплете, Пчёла, не собираясь повторять припев, играет крайний аккорд, резвый и мажорный. Друзья хлопают ему, голося о том, что талант не пропадёт и не пропьётся, а он старается запомнить момент, созвучный с тем, за что решил произнести свой тост Космос. Но в мыслях Вити, запутанных и сложных, бьётся лишь одна истина…

Такое не повторяется…

Но ничего не жаль…

Комментарий к 91-й. Ничего не жаль…

Follia и Camomille., несите мне платочки, потому что я плачу!

И спасибо всем тем, кто толкал меня к написанию продолжения.

Кто ставил лайки, ждуны, оставлял отзывы и гонял просмотры. Люблю)

Приятного карантинного чтения)

Традиционные арты с Космос/Лизой:

91-й. Ветер перемен

Комментарий к 91-й. Ветер перемен

Союз нерушимый республик свободных… эх:(

Нет, это крик души, не акт ностальгии, но тема вечная.

Спасибо всем тем, кто ждал продолжение и лайкал!

Отмечайтесь в отзывах, милые, не стесняйтесь)

Во многом эта глава была для меня самой сложной за два с половиной года.

Думаю, объяснять почему не надо, википедией все пользоваться умеют.

Космос/Лиза, август 91-го:

Ленинград, август 1991-го

Космос не любил поезда. Самолёты куда лучше; боязнь полетов преодолевалась одной рюмкой коньяка, а после его закономерно толкало на боковую. В поезде все иначе, вагон-ресторан делу не поможет. Поведение Коса легко объяснялось тем, что с его двухметровым ростом он чувствует себя в узком пространстве, как Кинг Конг в клетке; не развернуться, не потянуться.

Не спасало выкупленное купе и степенное спокойствие Лизы, для которой дорога с частым постукиванием колес — романтика из детства. Привыкла курсировать между двумя столицами, закинув за спину рюкзак и собрав все денежки из свинки-копилки. А Космос считал минуты до прибытия вагонов на вокзал. Путешествие выходных дней, заставившее сорваться с места и проехаться на поезде до Таллина, осталось за плечами.

Медовый месяц вышел поздний и скупой, но никого это не расстроило, потому что Холмогоровых ждала Москва. Пора домой…

— Космос, что ты смотришь на меня… — Лиза чувствовала себя прекрасно. Вид из окна не утомлял, а надутый Космос, как обычно, веселил, — как Ленин на буржуазию, честное слово! Скоро будем на месте! Нас встретит дядя Раф, отвезёт на квартиру, а послезавтра будем собираться в Москву. Нос не вешай, и так длинный…

— Нормальный нос, кенгурятина! Когда твои соотечественники-чухонцы за бельём припрутся? Вятели, если б ты тут рожать вздумала, я бы ждать не стал, всех разогнал! — остывший чай в граненном стакане утихомирить не мог, и Лиза тоже оказалась бессильной перед праведным гневом. — Суки! То пойло какое-то разбавленное у них в ресторане, то не так им курю…