Не откажусь от нас - Асия Шаманская

Сейчас же мы много зависали на студии, а Стас у отца. Мы выпустили песню, которую я спела на свадьбе, вновь покоряя чарты и набирая популярность. Также мы записали песню с Васей, а потом выступили на его концерте. Серёжа хотел, чтобы это была именно я. Как он всегда объяснял, Аллу он любит, но для работы ему нужна я. Оно и понятно. Раньше они с Аллой то ругались, то расходились, и всё это отражалось на группе. Нам в этом плане было проще. Что бы ни происходило, на работе это никак не отражалось. Песня и клип набрала ни один миллион просмотров, а выступление на концерте перед почти восемьюдесятью тысячами человек — это просто то, что я не смогу описать. Это нужно почувствовать. Все эти люди, которые подпевают песням и верят в твоё творчество, которое спасает ни один миллион душ — это что-то очень важное для меня. Мы и сами когда-то спаслись в музыке, а теперь помогаем и остальным. Таким же обычным людям, которые ошибаются, расстаются, находят друг друга, а потом теряют, разочаровываются, снова очаровываются, ищут свои дороги и пути, любят, радуются, плачут, смеются, но самое главное — живут. Я проживала каждую эмоцию на сцене, понимая, как же я люблю всё это. Группу, музыку, тексты, сцену, аудиторию и весь свой путь.

Именно поэтому, когда наступил день прощания с группой, и мы давали последний концерт в таком составе уже в сентябре, мне было безумно паршиво. Да, мы и так затянули с этим, живот я уже прятала, как могла. Он хоть и был небольшим, но для толпы фанатов нет ничего невозможного, как мы знаем. Хорошо хоть ноги не поправились, и я могла надеть короткую юбку, а то совсем не мой стиль бы выходил.

Мы отрывались, как могли, и на какое-то мгновение, я даже забыла, что это в последний раз. С Серёжей отыгрывали, как всегда. Стас хоть и бубнил, что на шестом месяце не стоит так скакать, а уж тем более душить меня и танцевать полуразвратные танцы, но видел, как я переживала, и сразу замолкал.

Когда у нас осталась одна песня, самая популярная, которая дала нам старт, которую я написала в тот день, когда спасала Серёжу из клуба, а спасать пришлось меня, которая была о расставании и прощании, Серёжа сначала дал мне слово. Я хотела сказать, но боялась, что не смогу, а Логинов сразу сказал, что не сможет.

— Уважаемая наша аудитория! — начал он, пытаясь отдышаться. Курить меньше надо. — Мы вас очень любим, вы — наши люди, которые верят в нас, благодаря которым у нас есть наша музыка. И, конечно, мы не можем вас обманывать. Сейчас я дам слово Соне, — пока он говорит, у меня уже слёзы стоят в глазах, и я начинаю качать головой в знак отрицания. — Да, Соф, придётся, малышка.

Он подходит ко мне для придания уверенности.

— Ты — боец, помнишь?

Я киваю и начинаю. Конечно, я не писала себе текст на листочке, но я столько раз представляла это в голове, обливаясь слезами ночью. Люди смотрят непонимающе, не зная, чего ожидать.

— Если группа закрывается, я заплачу, — кричит какая-то девочка из толпы, на что мы смеёмся.

— Только не говорите, что вы расстались, я не переживу, — кричит кто-то ещё.

— Как сложно-то, — вытираю слёзы, стараясь не смыть чёрную подводку. — Ой, ну всё. Да, мы вас очень любим. Когда-то мы с Серёжей встретили друг друга в очень сложные периоды жизни. Много чего было, но нас спасала музыка. Нас спасли вы, надеюсь, что своей музыкой мы платим вам тем же. Лечим разбитые сердца, чиним их, подогреваем любовь и страсть к этой жизни.

— Вы лучшие, — снова кто-то кричит из толпы, а мы смеёмся.

— Но иногда приходит время прощаться. И я пока ещё не о нашей песни, — смеюсь я. От исповеди становится легче. — И моё пришло сейчас.

Толпа начинает возмущаться и свистеть, что-то кричать.

— Тише-тише, ребята. Группа остаётся жить, у неё будет новая, всем знакомая старая солистка, Алла, выйди, пожалуйста.

Кто-то радуется, но большая часть не понимает происходящего.