Если это «кое-что» касается Олега, то я с удовольствием посмотрю. Мы гуськом двинулись по коридору, синхронно замедлив шаги возле Натальиной комнаты, чтобы нас не услышали. Я усмехнулась — нам одинаково не хотелось попадаться ей на глаза. Бедный ребенок инстинктивно избегал свою мать, наверное, чувствуя, что она мачеха.

В комнате Илья сразу же пошел к письменному столу, чтобы положить шахматную доску в ящик, а я направилась к окошку. Нагнувшись, я пошарила взглядом возле плинтуса и быстро обнаружила срез трубки — если не знать, то можно вообще ничего не заметить. Кто-то славно поработал, пряча все концы. На ум пришел дядя Павел с его набором инструментов.

— Вот, смотрите. — возле меня стоял Илья и протягивал какую-то фотографию.

На ней была молодая девушка лет двадцати, очень милая, улыбчивая и чем-то смутно знакомая. Где же я могла ее видеть? Среди моих приятельниц не было таких молоденьких. Илья выжидательно смотрел на меня.

— Кто это? — спросила я.

— Моя мама. — ответил он.

Я еще раз взглянула на девушку. Ерунда, она совсем не была похожа на Наталью, даже в молодости. Что он, разыгрывает меня что ли?

— Это моя настоящая мама. — услышала я и остолбенела. — Она умерла, когда я родился.

Боже мой, Олег не смог один нести свое горе и переложил часть его на плечи сына! Как это неумно и немилосердно.

— Давно ты об этом знаешь? — спросила я мальчика.

— С семи лет, а вы? — проницательно прищурился он.

— Со вчерашнего вечера. Мне твой папа рассказал.

— Вы на нее похожи. — тихо проговорил Илья, забирая у меня фотографию.

Конечно же! Олег тоже говорил мне об этом. Так вот откуда чувство, что я ее где-то видела. А ведь и правда, определенное сходство было.

Илья выдвинул ящик стола и бережно убрал туда фотографию. Меня очередной раз кольнуло чувство жалости, так несчастно выглядела его фигурка. Я подошла и приобняла мальчишку за плечи.

— Если хочешь, мы могли бы поговорить о ней. — тихо сказала я.

— Не знаю. Папа говорит, что не стоит часто тревожить умерших. Мы с ним на кладбище ходим только два раза в год — когда пасха и в день моего рождения.

Я было удивилась, но тут же вспомнила, что день смерти его мамы совпадает с днем его рождения. Бедный парень, сможет ли он когда-нибудь не думать о грустном в свой собственный праздник? Может быть да, ведь детская психика имеет способность не закреплять события, свидетелем которых ребенок не был, а легкая грусть в день рождения неизбежна, даже для самых безмятежных натур.

Понимая, что Илью пора отвлечь от грустных мыслей, я увела его на улицу и затеяла игру в бадминтон. В самом разгаре сражения на крыльце появились Наталья с Анной и направились к калитке, даже не взглянув в нашу сторону, что нас не очень-то расстроило, честно говоря. Я только отметила про себя, что уж слишком сестры неразлучны.

Через некоторое время выглянула Клавдия Васильевна и позвала Илью пить молоко. Я осталась одна и решила тоже выйти за калитку. Оказавшись на улице, я успела заметить, как вдалеке за поворотом скрылись Наталья с Анной. Но не я одна смотрела вслед сестрам — у своей калитки стоял Юнлен Семенович и тоже провожал их глазами. Оглянувшись, он увидел меня, но ничуть не смутился, как можно было ожидать, а наоборот направился в мою сторону. Я сделала несколько вежливых шагов навстречу и мы остановились возле забора.

— Наблюдал, как прогуливаются наши дамочки. — обезоруживающе сознался он.

— И часто вы так … наблюдаете? — спросила я, бросив выразительный взгляд на окно мансарды, которое было хорошо видно.

Но «юного следопыта» не так-то просто было смутить. Незамутненная вера в правильности любого своего поступка сквозила в чистом взгляде строителя коммунизма.

— Зря вы так, Танечка, ведь я не делаю ничего плохого. — тут же попытался он загрузить мою совесть.

— Тогда хотелось бы знать, что в этом хорошего. — парировала я.