Произношу короткую благодарственную молитву, приношу извинения за все плохие деяния и обещаю в будущем не сквернословить так часто, чтобы показать свою признательность за то, что собираюсь получить.

Затем поворачиваю ручку и захожу внутрь…

— Разъетить-твою-налево.

Глава 2

Хочу официально заявить: я солгала.

Но, честно… чего Боженька ждал от меня?

Я нахожусь в сознании миллионов читателей. А это место — пентхаус любого богатого героя в каждом любовном романе. Открытая планировка. Окна от пола до потолка выходят на центр Чикаго. Полы из твердых пород дерева. Винтовая лестница со стеклянными перилами. Вычурная хреномантия, свисающая с потолка, которая, я почти уверена, по сути, всего лишь пожарный шланг, опыленный золотистой краской.

Я сбрасываю куртку на пол и скидываю ботинки и джинсы. Оставшись только в свитере, прохожу дальше в комнату. Моя рука скользит по спинке белого кожаного дивана, опускается, чтобы коснуться столика красного дерева рядом с ним. Затем прижимается к изогнутому стеклу, растянувшемуся во всю длину и ширину стены. Оно теплое на ощупь. Не холодное, как я думала.

Вид из окна.

Боже, какой вид.

На фоне ясного ночного неба мерцают и сверкают огни. Высоко над улицами, усеянными маленькими огоньками движущихся автомобилей, возвышаются здания, расположенные в шахматном порядке по высоте и подсвеченные множеством цветов. Это почти ошеломляет. Мысль, что ты просыпаешься с таким видом каждое утро и смотришь, как солнце поднимается из-за зданий…

За такое стоит сесть в тюрьму.

Если остальная часть пентхауса такая же чудесная, как его вид, мне, возможно, придется остаться до возвращения мистера Суэггера. Потом я заставлю его влюбиться в меня. Много времени это не займет. Я — выгодная партия.

Бросив пакет с дерьмом на кухонную стойку, открываю массивный холодильник из нержавеющей стали. Он битком набит продуктами, которые можно купить только в тех модных магазинчиках, специализирующихся на здоровом питании.

Обе дверцы широко распахнуты, и я делаю снимок. Закрыв их, делаю еще несколько фото кухни со всем ее великолепием современной бытовой техники. Затем фотографирую вид за окном. Гостиную. Длинный стеклянный обеденный стол.

— Да, детка. — Опускаюсь на одно колено, чтобы оказаться под другим ракурсом. — Вот так. Улыбнись в камеру.

Справа от кухни есть небольшая ванная комната, которая действительно могла бы быть немного более изысканной, но и так достаточно хороша. Еще одна дверь из гостиной ведет в кабинет. Узнаю аромат специй и нотку эвкалипта. Мистер Суэггер курит сигары.

От видения моего Того Самого Парня, сидящего за столом, одетого лишь в сигару и улыбку, во мне пульсирует желание. Мне хочется отиметь в сухую его кресло и потереться вагиной о стены, чтобы пометить свою территорию.

Остынь, извращенка.

Мой взгляд скользит по уставленным книгами стеллажам высотой до потолка, расположенных по обе стороны от двери. Массивный деревянный письменный стол стоит на противоположной стороне, напротив входа. Я сажусь в огромное кожаное кресло. Кручусь до головокружения, затем дергаю за ручки всех ящиков. Они заперты.

Никакого компьютера. Никаких канцтоваров. Никаких именных ручек. Поднимаю большой серый камень на углу стола, который, как я предполагаю, является пресс-папье. Прикасаюсь к лампе, и она загорается. Я снова прикасаюсь к ней, и свет становится ярче. Через шесть касаний начинает тускнеть. Затем мне приходится прикоснуться к ней еще восемь раз, просто чтобы выключить эту гребаную хреновину. Единственный другой предмет на столе — гладкий черный беспроводной телефон, который, должно быть, из будущего.

Я делаю фото.