Крепко обнимаю папу, прячу лицо на его груди. Как минимум год не увижу свою шумную семью. Я, конечно, мечтала отдохнуть от них. Но не на холодной планете с бабушкой Цереброй. Вообще, по грандиозным планам, сразу после совершеннолетия я мечтала улететь на практику в военный госпиталь к дяде Рейгхарту. С детства хотела стать военврачом и бороздить космос, как папа Арни.

– Я буду скучать, пап, – бормочу тихо. На самом деле – не буду. Но родным приятно слышать разного рода признания. А мне не тяжело сказать.

– Я тоже, звёздочка. Люблю тебя, маленькая, – папа Тишан целует в лоб и разжимает объятия.

Киваю и тяну отца к остальным родителям. Вечеринка по случаю дня рождения проходит с размахом. Все-таки не абы какая дата. Совершеннолетие! Можно съехать от родителей, пойти на смотрины во дворец совета, улететь на другую планету, выйти замуж, нарожать детей. Но мне это не интересно.

– Па-а-ап, – подхожу к отцу. Он протягивает тарелку с сине-розовым тортом. Мотаю головой и смотрю на небо, – если я быстренько опозорюсь, могу вернуться к учёбе у дяди Рея?

Папа Стей удивлённо жуёт и с любопытством смотрит на меня. Проглотив это кремовое безумие, хитро щурится и обнимает.

– А сможешь? – хмыкает он. – Ты же из-за плохой оценки в пятом классе довела учителя до нервного срыва.

– Через год точно вернусь? – хмурюсь, понимая, что папа прав. Слишком тщеславна и хочу во всём быть лучшей.

– Если захочешь, – хмыкает папа Стей. Будто точно знает: не захочу. Ошибается. Чего я точно не хочу – это быть королевой и жить на Ахернаре. Папа откладывает недоеденный торт и тянет меня к семье.

– Идём, сейчас будет салют в твою честь.

Праздник получился очень шумным. Софи за нас двоих радовалась и купалась во всеобщем внимании. Вся семья, близкие друзья и родственники приехали к нам. После сытного ужина с тостами, алкоголем и десертом были танцы. Заводные и весёлые. А потом и грандиозный салют.

Я сбежала в дальний угол сада и уселась на мягкую траву, спрятавшись за раскидистым вековым деревом. Очень хотелось побыть в одиночестве. Но моё уединение нарушает отец.

– Знал, что найду тебя здесь.

Папа Мей садится рядом, прислонившись к стволу дерева, и притягивает к себе под бок. Кладу голову на плечо родителя и смотрю на яркие звёзды.

Он единственный в этом мире рурк, кто понимает меня. Тем и обиднее, что он встал на сторону бабушки. Мы не разговаривали почти три месяца. С того злосчастного дня, когда бабуля прислала письмо. Я была обижена и игнорировала его.

– Хочешь, открою маленький секрет? – шепчет папа, прижимаясь губами к макушке. Киваю. – Я впервые плакал ровно двадцать один год назад.

Поднимаю голову и скептически таращусь на папу. Он же мужчина! Папа! Папы никогда не плачут! Тем более мои.

– Да, когда взял маленький розовый конвертик и увидел твои серебристые глаза с искорками молний.

– Я тебе настолько не понравилась? – возвращаю голову на плечо папы. Мужчина смеётся и целует в макушку.

– Я влюбился в тебя с первого биения сердечка, Веда. А когда увидел, какая ты красавица, не смог сдержать эмоций.

– Поэтому ты меня отсылаешь к бабуле, – бурчу, недовольно потирая грудь. Что-то внутри сжимается от его признания. И в носу чешется.

– Ты самый достойный кандидат на должность правительницы, моя девочка, – серьёзно отвечает папа, стискивая сильнее. – Ты настоящий боец. Сильная, не по годам мудрая и справедливая.

Молчу. И папа замолкает. Мы смотрим на галдящих вдалеке родственников. Мама кричит на папу Стея, возмущённо жестикулируя. Искренне улыбаюсь, чувствуя макушкой улыбку отца.

– Учись прилежно, слушайся бабушку. Она не желает тебе зла, просто не умеет выражать эмоций и проявлять чувства, – папа помогает мне подняться, и мы идём обратно к родным. – Никого и ничего не бойся. Но помни: чем больше власть, тем больше ответственность.