Мать-и-мачеха - Елена Соловьева

Марья невесело усмехнулась. Было у нее колечко с маленьким бриллиантом, обручальное. Да и то отобрали. Ладно, хоть жизнь оставили ей и дочери, это самое важное. Тут уж не до украшений. До смерти мужа она и не подозревала о его неприятных знакомствах. Занимался он торговлей, ремонтировал и перепродавал дома, на то и жили. А потом удар за ударом. Сначала сердечный приступ мужа. А потом его «друзья» с нелепыми требованиями. Как слабой женщине без связей и денег доказать, что ее муж ничего не задолжал? Как вернуть имущество, когда в полиции от нее даже заявление не приняли? Сказали, за долги надо платить. И тот факт, что расписка была подделкой, накарябанной чужим почерком, в обратном не убедил. Даже шубку Паши, кроличью, не постеснялись забрать эти «друзья». В чем теперь ребенку ходить зимой?

Марья вздохнула.

― И платье бы тебе другое подобрать, ― посоветовала Зоя, словно не замечая расстройство соседки. ― Тут у нас, конечно, не бутик, но приличные мужики тоже на рынке появляются. Правда, в основном с женами.

― Не надо мне никаких мужчин, ― отмахнулась Марья.

― Да ну?! ― не поверила Зоя. ― Тебе лет-то сколько? Молодая ведь еще.

― Тридцать, ― призналась Марья со вздохом.

Вспомнила о былом счастье. Замуж она вышла рано, как только стукнуло восемнадцать, но ни дня об этом не жалела. В девятнадцать родила Павлу. Одиннадцать лет прошло, а как будто вчера. Тридцать, и правда, не так много, но отчего-то казалось, что все лучшее с ней уже произошло. А впереди ― только серые будни и вся жизнь, как гонка на выживание.

― Во-о-от, ― многозначительно произнесла Зоя. Закинула в рот новую порцию салатика и, прожевав, добавила. ― Надо тебе подобрать кого-нибудь. Эй, смотри, куда прешь!

Какой-то подвыпивший мужичок катил мимо тележку с молочной продукцией. Одна стеклянная банка упала и разбилась. На асфальте осталось белое пятно кефира. Грузчик только матюгнулся и покатил мимо.

― А убирать кто будет?! ― рыкнула ему вслед Зоя. ― Ишь, напакостил и свалил.

― Я уберу, ― предложила Марья. Она даже обрадовалась, что появилась возможность улизнуть от неприятного разговора. Не надо ей никого искать, для нее сейчас дочь на первом месте. ― Все равно заняться нечем. Покупателей нет.

Стекло она убрать успела, а вот вытереть пятно ― нет. Да и нечем было, ничего под руку не попалось.

― Уйди с дороги!.. ― шикнула на нее Зоя. ― Не видишь, важные люди идут.

На территорию торговой площадки заглянул старший Вяземский. Впереди него шустрой пташкой бежала внучка. Дед окликнул ее:

― Глафира! Глаша, остановись!

Но она как будто не слышала. Не заметила разлитого кефира, поскользнулась и поехала по асфальту. Хорошо, что Марья успела вовремя среагировать, поймала девочку буквально на лету. Правда, не смогла удержать равновесие и сама плюхнулась на пятую точку. Внучка Вяземского навалилась сверху. Зоя и Паша кинулись на помощь.

Но первыми подоспели охранники Вяземского. Подняли и отряхнулиГлашу, обращаясь с ней так, будто она хрустальная.

― Мам, вставай! ― Паша подала руки Марье. Зло глянула на ровесницу. Ведь это из-за нее мама упала. ― Смотреть надо, куда летишь! Совсем что ли слепая?

― Почти, ― как-то печально призналась Глаша. ― Простите, я не нарочно. Иногда забываюсь…

Только сейчас, вблизи, стало заметно, что глаза у Глафиры красивые, голубые, но мутные, как у новорожденного котенка.

― И ты прости, ― смутилась своего резкого высказывания Павла. ― Я не знала…

К всеобщему хаосу присоединился Семен Петрович. Он запыхался от быстрого бега и держался за сердце.