Танцующий в темноте - Т. Мартин

Он ждет, пока я сделаю первый шаг, затем его рука ложится мне на талию, и он следует туда, куда я веду. Сад тянет мои ноги вперед, заманивая меня в единственное место, которое, как он знает, нам нужно. Единственное место, которому мы когда-то принадлежали.

Вскоре серебро просвечивает сквозь опавшие листья и неухоженный кустарник. Я смотрю на Адама, и он уже перелезает через потайную дверь, встроенную в землю. Он достает ключи, наши ключи, и прищуривается, глядя на висячий замок.

Недвижимость была выставлена на продажу по смехотворно низкой цене. После убийства Мерфи и слухов о его связи с Мишей, которые до сих пор циркулируют, никто не заинтересовался ею.

То есть до нас.

Ну, технически, до Эмми и Лукаса Миллера, благодаря Феликсу.

Но те ключи от коттеджей, а не от бункера, который так и не был раскрыт. Адам бросает их мне и проверяет другой карман, вытаскивая шайбу, которую он сделал из банки, когда мы парковали машину. Он прикрепляет ее к висячему замку, умело дергая за выступы из стороны в сторону, и замок открывается.

Громкий скрип разносится по заросшему деревьями участку, когда Адам распахивает дверь.

Отсюда, сверху, это не более чем черная дыра. Дрожь пробегает по мне, и сочетание страха и возбуждения странно стимулирует. Я вытягиваю шею, затем на сантиметр приближаюсь и позволяю провокационному притяжению темноты тянуть меня вниз по ржавой лестнице.

Рядом со мной раздается глухой удар, когда ноги Адама касаются земли. Свет льется из отверстия над нашими головами, и на землю падают нежные капли дождя. Вместе мы молча поглощаем это место, которое сформировало нас так давно.

— Здесь так тесно, — шепчу я, оглядывая короткий узкий коридор и две стальные двери всего в нескольких футах друг от друга.

Когда я была маленькой девочкой, я могла бы поклясться, что здесь поместилась бы целая армия охранников. Но сейчас фигура Адама намного крупнее, чем была раньше. На его фоне, стены выглядят так, будто были построены для хоббитов.

Он сглатывает, его кулак сжимается раз, другой, прежде чем он направляется к первой двери.

Студия.

Она приоткрыта. Сантиметр пространства приглашает нас войти, как будто комната ждала нашего возвращения. Костяшки его пальцев касаются двери, и она распахивается до конца.

На этот раз он делает первый шаг.

Я задерживаю дыхание, затем следую за ним.

Первым делом я смотрю налево, глупо ожидая увидеть полки с "произведениями искусства", заключенные в стекло. Конечно, там нет ничего, кроме стальной стены и пустого пространства. Я говорю себе, что испытываю облегчение, но темный уголок на задворках моего сознания — та часть, которая жаждет знакомства и проблеска безумия в моей крови, — увядает от разочарования.

Когда я смотрю направо, мое сердце останавливается.

Я не знаю, когда я забралась глубже в тесную комнату, но мои пальцы сжимают прохладные железные прутья, и боль, которую я не могу определить, пульсирует там, где должно быть мое сердце. Теперь они такие тонкие в моей хватке, шесты, мой средний и большой пальцы накладываются друг на друга.

Дверь клетки находится всего в нескольких шагах от нас.

Широко открыта.

Зовет меня.

Скучает по мне.

Мое горло горит. Если бы я была достаточно храброй, чтобы зайти внутрь, я смогла бы дотронуться до ржавой раковины размером с детскую вдоль дальней стены. Мини-туалет, подстегнет план, о котором я когда-то и понятия не имела, который приведет к нашей окончательной свободе.

Но это неправильно. Не полностью.

Я закрываю глаза, стыдясь признаться, что меня охватывает чувство комфорта. Если снаружи — это свобода, почему годы спустя, стоя внутри, я наконец чувствую свои крылья? Они не белые и невесомые, а черные и волнующие. Как будто они были созданы специально для меня.