Верный шаг - Вида Вернер

— У меня все хорошо… — сказала Мэй грустным голосом. Она отвернулась, разглядывая барную стойку, за которой бариста готовил капучино, но затем вновь посмотрела на Барта. — Пишу для колонки женских штучек.

Бартоломью удивился. Мэй всегда говорила, что стала журналисткой не для того, чтобы прозябать в каком-нибудь женском журнале.

— Ты же раньше писала для новостей, — заметил он.

Официант принес напитки и поставил на стол. Мэй пододвинула к себе капучино и, добавив сахар, принялась методично размешивать его палочкой. Барт терпеливо ждал ее ответа.

— Я решила сменить тематику, — наконец сказала она. Взяв трубочку алыми губами, Мэй осторожно попробовала горячий напиток. На трубочке остался след от ее помады. — После смерти Зои я совсем забросила новости. Было время, когда я вообще не хотела выходить из дома. Будучи затворником, новости не осветишь, — она усмехнулась. — Потом освободилось место в женских штучках, и мне предложили присоединиться. Так что я согласилась.

— Может быть, ты когда-нибудь вернешься к прежней работе? — Барт не верил, что любознательный и живой ум Мэй сможет долго протянуть на женских штучках.

— Может быть, — неопределенно сказала она. — А как твоя реабилитация?

Барт поморщился. Он не любил говорить о своем нервном срыве. Но Мэй, как истинная журналистка, выяснила все сама, сделав один звонок его матери.

— Еще идет, — коротко ответил Барт, видя, что к ним приближается официант с подносом.

— Чизкейк для дамы, сэндвич с курицей для джентльмена, — объявил он, будто предварял выход артистов на сцену, и, сунув поднос под мышку, удалился.

— Ладно, выкладывай, — сказала Мэй, когда официант отошел на некоторое расстояние от их столика. — Ты ведь позвал меня на ланч не для светской болтовни. О чем ты хотел поговорить?

— Ты права, — согласился Барт, откусывая от своего сэндвича приличный кусок. Он не знал, как лучше подойти к своему вопросу, но Мэй сама все сделала за него. — Мне нужно знать, над чем Зои работала. И надеюсь, что ты поможешь мне в этом.

— Зачем? — удивленно подняв брови, спросила Мэй.

Барт не ответил, продолжая тщательно пережевывать свой бутерброд. Затем, что он сделает все, что в его силах, чтобы виновные в смерти Зои не остались безнаказанными. Затем, что молодые и полные жизни и планов люди не должны умирать. Они должны жить до глубокой старости. И тот, кто лишает их этого, должен поплатиться.

— Я сейчас не могу этого тебе рассказать.

Мэй задумчиво посмотрела на него. Бартоломью понимал, что ее вряд ли удовлетворит такой ответ. Но вмешивать ее в это опасное дело он не собирался. Он не простит себе, если кто-то еще пострадает по его вине.

— Кажется, она вела какое-то журналистское расследование, — сказала Мэй, отправляя в рот вилку с кусочком чизкейка. — Она с упоением рассказывала мне, что готовит материал, достойный первой страницы «Таймс».

Услышав это, Бартоломью от неожиданности проглотил слишком большой кусок сэндвича и поспешил запить его колой, осушив до дна свой стакан.

— Неужели? — спросил он. Похоже, его опасения подтверждались, Зои действительно перешла кому-то дорогу. И он выяснит, кому. — Мэй, ты общаешься с ее родителями?

— Да, я заходила к ним пару раз на чай, — она дотронулась до своих коротких черных волос и заложила прядь за ухо. Эта ее привычка всегда умиляла Барта. — Они очень хорошо относятся ко мне. Ведь мы с Зои вместе с детства, и я выросла у них на глазах.

— Что они сделали с ее комнатой? — затаив дыхание, спросил он.

— Ничего, конечно. Она так и осталась нетронутой. Почему ты спрашиваешь? — Мэй нахмурилась.

— Мне нужно, чтобы ты навестила их еще раз, зашла к ней в комнату и посмотрела ее записи.

— Барт! — с негодованием воскликнула она.