Я знала о его детях. Дэррин сказал. Дэррин также сказал, что Майк развелся. Дэррин позвонил в ту же минуту, как только услышал эту новость. У Дэррина до сих пор, пока четыре дня назад он не умер, была мечта, что может произойти чудо. И чудо заключалось в том, что Майк Хейнс наденет мне на палец кольцо, тем самым вернув меня в Бург, чтобы я была в кругу семьи. А еще лучше, что в постели я была бы с порядочным мужчиной, который не напрягал бы мои последние нервы, и Дэррин тогда бы перестал беспокоиться обо мне. Поэтому Дэррин щедро излагал мне всю информацию о Майке, потому что всему городу было известно, что бывшая Майка была настоящей сукой. И о том, что она обращалась с ним как с дерьмом. И еще о том, что Майк всем очень нравился, поэтому городской совет вынужден был приложить усилия, чтобы не состоялся парад жителей Бурга, когда развод Майка с его бывшей сукой был окончательным.

Извлекла я из всего выше перечисленного то, что такой хороший парень, как Майк, связался с женщиной, которая обращалась с ним как с дерьмом. Также я задавалась вопросом — подхожу ли под понятие «хорошая женщина», надеялась, что была порядочным человеком или, по крайней мере, пыталась им быть, но мне не везло с парнями, а такие хорошие парни, как Майк, почему-то встречали сук, не таких женщин как я, и мы почему-то никогда не находили друг друга.

Так устроен мир.

Но совершенно неожиданно, конечно, в день похорон своего брата обнаружила себя голой в постели с хорошим парнем, который был чертовски хорош в сексе, и у него на быстром наборе была потрясающая пицца в родном городе, он знал, не спрашивая, что нужно заказывать большую.

Но от меня не ускользнуло, что если бы Дэррин был еще жив, несмотря на то, что он был религиозным, консервативным, и я была его младшей сестрой, он бы прыгал от счастья, узнав, что я нахожусь голая в постели с Майком Хейнсом.

И часть того, что от меня не ускользнуло, была отстойной частью, потому что Дэррина больше со мной не было.

Я поняла, что мои мысли блуждали где-то далеко, но я не знала, что все мои эмоции отражались в глазах, пока не услышала, как Майк позвал:

— Дасти? — и почувствовала, как его рука сжалась.

Мои глаза оторвались от подушки рядом с его головой и посмотрели на него, он не только смотрел на меня, но и уже не разговаривал по телефону.

Майку было достаточно одного взгляда в мои глаза, чтобы прошептать:

— Дорогая, — когда он бросил свой телефон на кровать, его другая рука обняла меня, я поняла, что он точно считал мои эмоции.

— Прости, — прошептала я в ответ.

— Не стоит. — Он все еще шептал.

— Ты когда-нибудь терял близких? — Спросила я, он покачал головой, я почувствовала, как мои губы изогнулись, но не испытала того чувства, которое обычно испытывала. — Я рада за тебя, — тихо ответила я.

— На своей работе я часто вижу потери людей, Дасти, ты справишься, — заверил меня Майк.

— Я знаю, просто не верю и не хочу, что так случилось с братом.

— Держу пари, что не хочешь, — пробормотал он, затем сел, подтянув меня с собой, переместив, с нас упало одеяло, когда он устроился на кровати, а я оседлала его. Одной рукой он обнимал меня за бедра, другой — за спину, его ладонь широкая и теплая лежала между лопатками. Я наклонила голову, взглянув на него, он смотрел на меня снизу вверх. — Как я уже сказал, моя работа заставляет видеть много смертей. К этому нельзя привыкнуть. Я чувствую, что ты испытываешь сейчас, плохая новость — ты никогда не привыкнешь, что больше с тобой нет Дэррина. Так что волшебных слов не существует. Нет никакого способа облегчить боль. Это просто жизнь, как и все остальное, ты продолжишь жить и будешь учиться справляться с этой болью.