Жена (не) подарок - Ольга Белозубова

— Ты был мертв. Это невозможно.

Я тяжело сглотнула, все больше утопая в земле, и вдруг поняла.

Давид не спустит мне это с рук. Он в дикой ярости, а я хотела знать, как он выжил. Я видела боль в его глазах, когда прозвучал выстрел и он упал. Я видела, как расползается кровь по его белоснежной рубашке и не слышала дыхания из распахнутого в агонии рта.

Я ничего не понимала.

Но видела, что Давид едва сдерживает ярость — он также открыл рот и тяжело дышал.

— Вот сюда.

Мое сердце рухнуло, когда он замахнулся рукой с пистолетом и указал им на свою грудь. Слева было сердце, я точно помню, что не промахнулась.

— Вот сюда ты выстрелила, сука. И на твое несчастье, — он недобро сощурился, — я выжил.

Глава 2

— Руки.

— Что?

Давид тяжело дышал — каждое слово давалось ему с трудом.

Зверь готов был убить меня прямо здесь и сейчас, но держался… Возможно, я еще была нужна ему.

— Вытяни руки перед собой.

Я сделала как он велел.

Пока мои колени тонули в тягучей земле, Давид застегивал на моих руках наручники. Когда он обездвижил меня, то ловко подхватил и поднял меня с колен. Я неуклюже ударилась в его грудь… Она была стальная.

— Ты сдашь меня властям?

— Хуже, — выдох сквозь зубы, — поедешь со мной.

Я мысленно попрощалась с родительской могилой и поблагодарила небеса за то, что Давид так и не решил узнать, у чьей могилы я выплакивала свои слезы.

Либо он уже все знал, либо эмоции приглушили его разум.

Одно хуже другого.

У выхода с кладбищ выделялся один внедорожник — его бросили у самых ворот. Давид надавил на лопатки и подтолкнул меня к нему.

Навстречу нам шли люди, и Давид предусмотрительно набросил пиджак на мои скованные руки.

— Стоять.

Давид не церемонился: прижал меня грудью к двери, пока искал ключи, а когда снял сигнализацию, то грубо затолкал меня внутрь.

— Я для тебя особо опасная преступница?

— Ты застрелила меня. Я с тобой еще слишком нежен.

Я отвернулась, а Давид пристегнул мои руки к поручню на потолке. Ни единого шанса на бегство и самозащиту.

В нем кипела ярость — оно и ясно, но я боялась представить, что будет, когда мы останемся наедине.

Давид привез меня в гостиницу на окраине города. Она была приличная, но лес неподалеку наталкивал меня на несладкие мысли.

— Ты будешь меня мучить?

Я говорила тихо, почти шепотом. Мне казалось, что если стать почти невидимой, то зверь не станет срывать на мне свою ярость.

Но я ошибалась.

Давид миновал ресепшен — у него здесь все схвачено, и завел меня в темный номер. Большая кровать и полумрак напомнили мне о нашей ночи в Москве.

Посмотрев в глаза Давида, я прочитала в них то же самое.

В отблеске луны что-то заблестело — в его руках были ножницы.

— Что ты собираешься делать со мной?

Я подергала руками, но сделала только хуже. Металл зазвенел, выдавая мои тщетные попытки выбраться из неволи.

Жестокие губы исказила усмешка.

Давид сделал несколько размашистых шагов и в считанные секунды оказался рядом. От него пахло сигаретами, мятой и потом. Стало ясно, что он прилетел сегодня и, уставший с дороги, примчался сразу ко мне. На кладбище.

Как он узнал, где меня искать?

И как он выжил?

Я хотела понять, но спрашивать Давида я боялась. Не сейчас. Не в таком положении.

Я не верила, что Монарх предал меня, хотя и к нему остались вопросы. Он не сделал попытку предупредить меня, что Давид жив и что надо бы залечь на дно.

— Не молчи, — попросила я, — если собираешься убить меня, так и скажи.

Давид сощурился.

Мол, вот же наивная девчонка.

— Не убить. Раздеть. Я собираюсь раздеть тебя.

Его пальцы сомкнулись на моей водолазке, Давид потянул на себя края и сделал первый надрез.

Я тяжело задышала.