Его фигуру, голую по пояс, я вижу практически сразу, заходя на территорию участка.

Матвей копается под капотом автомобиля, весь перемазанный машинным маслом.

– Привет, – тихо произношу я, чтобы хоть как-то обозначить своё присутствие.

Он оборачивается и хмурится при виде меня.

– Что тебе здесь нужно?

Ладно, приветствие так себе. Но минус в том, что я сразу теряю всё свое красноречие.

Да и зачем я пришла вообще? Я даже сама себе не могу ответить на этот вопрос.

Между тем, он поднимает брови вверх, явно не понимая, что происходит.

– Матвей, – тихо начинаю я. Боже, как мне нравится, как звучит его имя. Я столько времени запрещала себе его произносить, что сейчас едва ли не начинаю плакать от облегчения.

– Да, Лиза?

– Юля рассказала мне, – я опускаю глаза.

А мне-то казалось, что я изменилась. Я думала, что стала такой роковой, уверенной стервой. Но вот незадача: как только я оказываюсь наедине с ним, настоящая, слова снова путаются в голове и на языке, а ладони становятся влажными и холодными.

– Я поздравляю тебя с прозрением, – усмехается он, отворачиваясь обратно к машине.

– Матвей! – удивленно вскрикиваю я.

– Да, Лиза? – он все так же не поворачивается.

– Поговори со мной! Пожалуйста…

Он с видимым неудовольствие отрывается от работы, и поворачивается ко мне, облокачиваясь на капот, и складывая руки на груди.

– Внимательно.

Еще немного и все мои добрые чувства к нему опять умрут.

– Я ведь правда стараюсь…

– Я тоже старался, Лиз, похоже, это работает не так.

– Слушай, я ведь…

– Вали, Лиз. – грубо обрывает он. – Ничего путного из «нас» не выйдет. У тебя своя дорога, у меня –своя.

Он отворачивается с каменным лицом и я только сейчас понимаю, что на самом деле сделала ему очень больно.

Но откуда мне было знать?! Я же не долбанный экстрасенс, чтобы определять его чувства, тогда как он ничего ровным счетом мне не говорит! Ну были пару моментов, да, но при этом я никогда не чувствовала, что он действительно что-то чувствует ко мне. Ну хотя бы что-то!

Руки сами собой сжимаются в кулаки, но гордость не позволяет мне разговаривать с его спиной, склонившейся над автомобильным двигателем. Поэтому, глотая слезы обиды, я резко разворачиваюсь на пятках и шагаю по пыльной дороге, – не оборачиваясь, но надеясь, что мне вслед всё-таки раздастся оклик «Лиз!».

Конечно, ничего такого не происходит. Матвей – это Матвей. Я таких не встречала. Вообще не уверена, что свет вынес бы двух таких личностей. Он один такой, и я рискую больше никогда ничего подобного не встретить.

И в этот момент, когда я думаю, что сделала все, что могла, а моя гордость торжествует, осознаю, что на самом деле сделала не все. Я изменилась. Как ни крути, я стала другой. Но эту личность я не задействовала, притворяясь перед ним той, кем была когда-то.

Остается один, малюсенький шанс.

А после него все.

Не сработает, и я больше никогда в жизни не вернусь к вопросу Матвея Победоносцева.

«Свалю», как он и просил.

Резко разворачиваюсь и бегу обратно к его дому.

Скрип калитки, шорох травы под моими ногами, мускулистая спина перед глазами.

– Матвей! – совершенно другим голосом кричу я.

Он разворачивается в недоумении, с гаечным ключом в руках, ошалело смотря мне в глаза сверху вниз.

– Что ты здесь…

– Заткнись и слушай!

Брови Матвея оказываются где-то в районе макушки.