– Инга, – уверенно отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, – мне Олег не нужен, у меня уже давно другой интерес.

– Ну так я тебе пи*ды дам, чтобы неповадно было чужих мужиков уводить.

Она делает шаг ко мне, и тут калитка открывается, и из нее выскакивает Юлька. За одну секунду оценив обстановку, она заряжает милым голоском:

– О, девочки, привет!

– Иди отсюда, Юль, – злобно рычит Валя, – мы за этой пришли.

– Валь, ну ты чего! – Юля старается быть дружелюбной, и вцепляется ей в руку. – Пойдем поговорим.

– Я с этой поговорю! – взрывается бабища, честно говоря, наводя на меня леденящий кровь ужас.

Я еще никогда в жизни не испытывала на себе на такой поток ненависти и злости.

– О, девчонки!

Час от часу не легче! У меня такое напряжение, что Матвей, выпрыгнувший из-за игла, как черт из табакерки, едва ли не вызывает у меня сердечный приступ.

Он одет в бело-красную форму с номером «тринадцать» на груди. Сердце йокает. Не так я хотела, чтобы произошла наша встреча, но честно говоря, я еще никогда не была так рада его видеть.

Он, как и Юля, оценивает обстановку, и быстро понимает, что к чему. Его лицо сразу становится жестким, когда он обращается к Инге:

– Значит так. Тронешь её, я тебе руки вырву.

У Инги дергается мускул на лице, видно, что она хочет послать его, но не решается.

Еще несколько секунд, и она расплывается в улыбке, включая хитрость:

– Победоносцев! Иди-ка ты куда шел. Девчачьи дела тебя не касаются!

Матвея явно не провести ее сладким тоном, он с таким же каменным лицом произносит:

– Я тебе сказал Инга. Поговорить хочешь, – пожалуйста. Если хоть один волос с ее головы упадет, я тебе руки вырву.

С этими словами он шагает в сторону поля. Мне хочется заорать, чтобы он остался, вдруг эту полоумную не впечатлил его тон. Но Матвей даже не оборачивается.

Я перевожу взгляд на Ингу, оцениваю её плотно сжатые губы, потом перевожу взгляд на Юлю, которая все еще держит Валю под руку.

– Пойдем, пойдем! – наставляет Юля, придя в себя. – Инга с Лизой пусть поговорят.

Ей каким-то образом удается оттащить Валю с сторону, и там начать что-то ей втирать.

– Слушай, ну серьезно, – решаю нарушить молчание я, – я не знала, что вы встречаетесь. Олег мне ничего про тебя не рассказывал.

Инга с минуту изучает меня, принимая какое-то внутреннее решение. Я ужасно боюсь этого вердикта, но изо всех сил прикладываю усилия, чтобы руки и колени не тряслись.

– Кабели они все, – внезапно выдает Инга с презрением, – новая юбка появляется в поле зрения и все, отрыв башки.

– Это точно, – невольно соглашаюсь я, вспоминая Матвея в «Погребе».

– А я ведь, знаешь, несколько лет ему завтраки готовлю, за домом слежу, не изменяю, даже в клуб ездить перестала, а этому ган*ону все недостаточно. Стоило уехать из Ласточкино, он сразу налево.

Она сплевывает на землю.

Мне внезапно становится искренне ее жаль. По сути, Олег сделал ей очень больно. Высказать ему она боится, поэтому нашла отдушину во мне. А в деревне так оно и принято – проблему решать не словами, а кулаками.

– Все они козлы, – задумчиво выдаю я.

– Это точно, – уголок губ Инги немного поднимается, – так что у вас с ним было?

– Я девственница, – признаюсь сразу, чтобы избежать дальнейших разговоров.

Инга внезапно заходится смехом:

– Ты серьезно?

– Да, – хмурюсь я, не понимая, что ее развеселило.

– Надо же, – она оглядывает меня, как экспонат в музее, – единственная километров на пятьсот в округе, по ходу.

Я немного улыбаюсь, понимая, что того требует ситуация.

– Ладно, Валь, пойдем, – она махает рукой своей провожатой, – ошибочка вышла.

Валя явно недовольна исходом встречи, и дарит мне на прощание еще один взгляд, пропитанный ненавистью.

Еще несколько минут после их ухода мы Юлькой стоим молча, после чего закуриваем сигареты.