Он был нашим начальником службы безопасности в течение многих лет, сколько я себя помню. На протяжении многих лет я думаю, что, вероятно, проводила с ним больше времени, чем со своим отцом. Мне грустно, что он отдал все свое время, чтобы защитить нас — от чего, одному Богу известно, — когда у него могла бы быть собственная семья, о которой он мог бы заботиться, но он никогда не давал мне даже намека на то, что хочет чего-то из этого, и я не чувствую, что это мое дело спрашивать. Поэтому я позволяю ему тренировать меня в любом боевом искусстве, которое ему нравится, каждый раз, когда он приводит меня в наш домашний спортзал, и я выпускаю немного агрессии, которую, кажется, всегда ношу с собой.

Между ним, гимнастикой, подбадриванием и расправой с любой сукой, которая решит напасть на меня, я нашла способ направить в нужное русло свою внутреннюю крутую сучку. В основном.

К счастью, я срываю с себя школьную форму. Я бросаю рубашку в прачечную и развешиваю остальное, готовясь к тому, что, я уверена, будет интересным вторым днем в колледже Найтс-Ридж. Первый, безусловно, был насыщен событиями.

Я натягиваю шорты, спортивный бюстгальтер и майку, прежде чем спуститься вниз, чтобы найти свои кроссовки, а затем Кэлвина, который, скорее всего, уже разминается в подвале.

Я обнаруживаю, что права, задолго до того, как спускаюсь по лестнице, потому что ритмичный звук его ног, ударяющих по беговой дорожке, доносится до меня.

«Хорошо, где ты хочешь меня видеть?» — говорю я, как только вхожу в наш ультрасовременный домашний тренажерный зал.

Как и во всех других домах, в которых мы жили, я знаю, что Кэлвин приложил руку к его проектированию, но это, безусловно, самый обширный дом, который у нас был, когда дело касалось оборудования. Это действительно делает обещание папы о том, что все будет хорошо для нас, немного более правдивым. Но даже несмотря на это, я отнесусь к этому с недоверием.

«Разминка, потом кикбоксинг».

На моих губах появляется улыбка, когда я представляю, как разбираюсь с Себом и его белокурой шлюшкой.

«Звучит как план, босс».

К тому времени, как он заканчивает со мной, я вся в поту, дневной макияж стекает по моему лицу, а волосы прилипли к затылку, но мои мышцы болят самым восхитительным образом, когда я тащу свое слабое, измученное тело обратно вверх по лестнице, чтобы принять душ и приготовиться к ужину.

Папа ждет меня на кухне с Энджи, когда я наконец выхожу почти час спустя.

«Привет, милая», — говорит он, и на его губах появляется широкая улыбка. «У тебя был хороший день?»

«О, ты знаешь. То же дерьмо, но в другом месте.»

«Стелла», — предупреждает он, его голос низкий и опасный. Только это не пугает меня так, как пугает большинство других людей.

«Что? Она начала это», — возражаю я.

«Ты права. Некоторые вещи никогда не меняются.»

«Ты учил меня быть бойцом. А чего ты ожидал?»

«Просто… пожалуйста, не выгоняй себя из этого места. Ты даже не представляешь, как трудно было заполучить тебя в последнюю минуту».

«Меня когда-нибудь выгоняли из множества других школ, в которые вы меня отправляли?» — спрашиваю я, приподнимая бровь.

«Умница», — бормочет он, поворачиваясь к Энджи. «Как долго?»

«Около десяти. Если вы хотите пойти и присесть, я принесу это.»

«Ты слишком добра к нам, Энджи», — мягко говорит он, улыбаясь ей.

Я наблюдаю за ними обоими. В течение многих лет я задавался вопросом, было ли там когда-нибудь что-нибудь.

Как и Кэлвин, Энджи была с нами столько, сколько я себя помню, и, похоже, была более чем счастлива играть с нами в дом вместо того, чтобы иметь свой собственный.

Она немного старше папы, но всего на несколько лет. Она такая прелестная, и у нее все еще потрясающее тело, так что я бы не стал отрицать, что папа или Кэлвин на нее набросились. При условии, конечно, что ей нравятся мужчины.