Связанные кровью - Кора Рейли

Какое-то мгновение я не двигалась. Марселла будет замечательной старшей сестрой для маленького мальчика. Возможно, она не была бы такой ревнивой, если бы осталась единственной принцессой в семье, и мне симпатизировала идея иметь маленького Луку в своей жизни, крошечную версию мужчины, которого я любила больше всего на свете.

Лука погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони — единственный признак любви, который он позволял себе на людях. Мы с Лукой позаботимся, чтобы у нашего мальчика будет лучшее детство, чем у Луки и Маттео. Лицо Луки стало каменным, но в его глазах я заметила намек на настороженность. Я могла себе представить, какие тревожные нотки проносились в его голове. Даже с Марселлой он боялся, что станет таким же, как его отец, будет слишком суровым или жестоким, но ничто не могло уйти дальше от истины. Возможно, он не будет так снисходителен к мальчику, как к дочери, но на этом все.

Сейчас не время обсуждать, пока врач проводит УЗИ и мы не одни.

Как только мы вернулись в машину, я взяла Луку за руку.

— Ты станешь замечательным отцом для нашего мальчика. Я просто это знаю. Ты будешь любить его так же, как любишь меня и Марселлу. Я знаю, что ты будешь терпеливым и любящим и не причинишь ему вреда.

Лука поднес мою руку к губам и поцеловал костяшки пальцев, но ничего не сказал.

Лука

Ария казалась абсолютно уверенной, и я хотел бы испытать то же самое, но знал, что воспитание мальчика в нашем мире должно сделать его сильным, жестким, безжалостным.

Наш мальчик однажды станет Капо, он будет править Фамильей и всем Восточным побережьем. Чтобы быть готовым к этой задаче, он должен стать убийцей, жестоким и властным, стойким к боли и страху. Мой отец любил мучить Маттео и меня, как, ему нравилось мучить нашу мать, а потом и Нину. Он наслаждался нашей болью, нашим страхом; ожесточение происходило автоматически. Маттео и я привыкли к боли с раннего возраста, видели ужасные вещи в нашем собственном доме, наблюдали, как наш отец совершал ужасные преступления, когда мы едва могли ходить.

Как бы я воспитал мальчика?

Ария все еще улыбалась мне лицом полной доброты и любви. Это позволило моему собственному сердцу наполниться такими же эмоциями. Хотя, Ария и Марселла являлись единственными людьми, к которым я был добр, единственными, с которыми я хотел так обращаться. Но мальчик, маленькая версия меня… это уже другая история.

Если он будет хоть немного похож на меня, на мужчин из моей семьи, с ним будет трудно справиться, так как он любил бы убивать и причинять боль. Проявить к нему доброту стало бы трудным. Я должен был бы поощрять его темную сторону, его жестокость, должен был бы делать так, чтобы он стал еще более кровожадным. Как я мог ожесточить мальчика для нашего мира, для задачи стать Капо, если не насилием?

Я не знал, да и не был уверен, есть ли вообще какой-то выход, если я попробую пойти по этому мягкому пути. Может, я не почувствую такого же колебания, такого же отвращения, думая о том, чтобы причинить ему боль, как это было с Арией и Марселлой. Когда я смотрел на них, на их невинные лица, я не мог представить, что ударю их, или еще хуже. Мысль о причинении боли моей дочери или жене, вызывала у меня тошноту, в то время, как причинение вреда другим людям всегда приносило только радость.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Ария.

Я отвел взгляд от дороги, понимая, что не отреагировал на ее предыдущее высказывание, слишком погруженный в свои бурлящие мысли.

— Только о том, какого это будет с мальчиком.

— Все будет хорошо. — она сжала мое бедро, и я положил свою руку на ее. — Ты уже придумал ему имя? Марселлу ты хотел назвать именем твоей бабушки, поэтому я подумала, не хочешь ли ты сделать то же самое с мальчиком.

— Назвать его в честь моего отца или деда? После мужчин мучивших своих детей и жен? — я издал мрачный смешок.