Интрижка - Кристен Эшли

— Джонни, я оказался в затруднительном положении. Ты же меня знаешь. Я понимаю, что переборщил. Но у меня не было выбора. Будь у меня другой способ, я бы…

Он не собирался слушать это дерьмо.

— Поступи правильно, — повторил Джонни.

Стю наклонился к перегородке и отчаянно зашептал в трубку:

— Я умираю здесь, брат.

— Поступи правильно, Стю.

— Я всю жизнь пробыл в ловушке с моими родителями и их дерьмом. Я не могу снова оказаться в капкане, чувак.

— Стю, поступи, бл*ть правильно.

Внезапно, как это случалось со Стю, когда он не получал того, чего хотел, его поведение изменилось.

Он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— Ты не понимаешь, — выплюнул он. — Джонни Гэмбл из «Автомастерских Гэмбла». Крутой парень. Важная шишка. Богатей. Отец которого считал, что его дерьмо не воняет. Ты никогда не чувствовал себя в ловушке. За всю свою жизнь тебя ни разу не имели.

— Отпусти ее на свободу.

Стю замолчал.

— Она — главная свидетельница по твоему делу, — сказал Джонни то, что Стю и так знал. — Она не может уехать из города. Ее имя запятнано. Она не может быть свободной. И ты ставишь ее в ситуацию, когда ей приходится давать показания против родного брата.

Это правда.

Стю не признал себя виновным по всем пунктам обвинения.

Несмотря на то, что повсюду были свидетели. Дама через дорогу от детского сада. Кассир в «Автомастерской Гэмбла», из всех гребаных мест, где он мог купить банку детского питания, прижимая к себе плачущего Брукса, он выбрал его магазин и попал на запись видеокамеры.

В хижине также обнаружили его отпечатки. И он пустился в высокоскоростную погоню на угнанной машине. Не говоря уже об отношениях, которые он завязал с кассиром банка в городе, где не жил, но в Стю было достаточно хорошего (и глупого), чтобы оставить ей гребаную записку, в которой говорилось: «Прости, детка», прежде чем поиметь ее и ее ребенка, ограбить ее банк и сбежать из города.

Наконец, была его сестра, которую он вынудил стать важным свидетелем всего этого… и, скорее всего, гораздо большего, о чем Джонни и копы не знали.

Шандра стояла за спиной Джонни с одной целью.

Чтобы побудить своего брата поступить правильно.

На этот раз.

— По словам Кэри, ты сопротивляешься. Их взбесила твоя просьба, Стю, — сказал ему Джонни. — Если позволишь судить себя в окружном суде, то проиграешь, и судья засадит твою задницу в тюрьму по приговору, который будет означать, что ты окажешься в ловушке на долгое гребаное время.

— Джонни, я здесь на стены лезу, — заскулил Стю.

— Тогда тебе не следовало грабить банк, угонять машину и похищать ребенка, Стю, — указал Джонни на очевидное.

Стю снова перевел взгляд между Джонни и Шандрой, стоявшей позади него, а затем сказал:

— Я напортачил. С тобой и с ней. Но она — единственное, что у меня есть.

— Она — единственное, что у тебя было, но так же, как ты потерял меня, ты потерял и ее.

Стю прочел это неверно и снова нетерпеливо и свирепо подался вперед.

— Она любит тебя, — зашипел он в трубку. — И никогда не переставала любить.

— Мы говорим не об этом.

— По крайней мере, я могу сеть в тюрьму, зная, что исправил одну вещь, которую разрушил.

Джонни почувствовал, как у него сжалась челюсть, и заговорил снова только когда взял себя в руки.

— Этот мир, Стю, не вращается вокруг тебя и твоих обид, проблем, гнева и неудач. Дело не в тебе. А в твоей сестре. Она должна уехать из этого города. Убраться от твоего дерьма, твоего прошлого и твоего гнева. Должна убежать от тех двух хищников, которые называют себя вашими родителями. Хоть раз в своей несчастной жизни подумай о ком-то другом, кроме себя. Подумай о ком-то, кто поставил все на карту ради тебя.

Стю откинулся на спинку стула.