— Позволь мне самой судить своих сыновей, девочка, — мать Антона сложила руки на груди и спиной оперлась на дверь в их квартиру. — Я-то характеры своих сыновей лучше знаю. Когда ты с родителями только переехала, Игорь первый тебя заметил, — женщина подняла руку и стала тереть лоб. — Сказал за ужином, кто нам в подъезд заехала красивая девочка. Хотл с тобой познакомиться.

— Вы лжёте, — я усмехнулась. — Я Антона встретила в первый же день, когда коробки выгружали из грузовика. Он тогда приехал из отделения, куда его забрали, когда от насильника вас спас, разбил о его голову бутылку. А вы заявление подали вместе со своим любовником.

— Девочка, ты знаешь, что у меня проблемы с наркотиками, — женщина прямо посмотрела мне в глаза.

— Поверьте, более чем осведомлена, — не смогла сдержать ехидной улыбки.

— Не нужно насмехаться, Михайлина. Это болезнь, которая почти не лечится. Так вот… — мать Антона потёрла глаз, почесала кончик носа, — я часто путаю последовательность событий. Послушай меня, девочка, я лгать не пытаюсь. Нет никакого смысла.

— О чём лгать? О том, что любимый и драгоценный Игорёша меня первой заметил? — я хамила.

Откровенно и напрямую. Мама бы одёрнула, бабушка бы за сердце схватилась. Но я не могла уважительно относиться к женщине, сломавшей жизни двум людям. Любимым людям.

— Не нужно огрызаться, Михайлина. Я хочу помочь и предупредить тебя. Ты мне нравишься. Мои сыновья соревновались друг с другом с детства, — пластинка немного сменила вектор.

— Конечно. А никогда не задумывались, почему? — мать Антона с недоумением посмотрела на меня. — Потому что нельзя любить только одного ребёнка, а другому вечно говорить, что он тупой.

— Не было такого, — мать Тоши закатила глаза. — Я не знаю, что этот щенок тебе рассказывал. Я была хорошей матерью.

— Как удачно вы использовали прошедшее время, — я рассмеялась хрипло и каркающе. — Были. Когда-то. Родитель может быть хорошем, даже вгоняя своего ребёнка в комплексы и оставляя сотни травм. Только вот любили всегда не того сына. Антон все эти годы пытается вытащить вас из болота, в котором вы вязнете. Каждый день он заботится о вас. Работает на нескольких работах, даже в боях участвует, только бы за вашу наркоту деньги выплатить.

— Это мой сын, дрянь! И он обязан обо мне заботиться! Я ему жопу вытирала. Ночами не спала.

— Никто рожать не заставлял. Вы знали на что шли, когда беременели и вынашивали ребёнка. Это вы были обязаны заботиться о детях. Но никак не ребёнок о вас. Игорь самый заботливый у вас. Наркотики в больницу проносил. Знал, на что тратить. А потом свинтил, когда понял, что его наркодилеры прихлопнуть могут.

— Он уехал из-за тебя, потаскушка, — маска дружелюбия мигом слетела. — Игорь был влюблён в тебя. Они с Антоном поспорили, кого ты выберешь и в кого ты влюбишься.

— Да ну, — я выгнула бровь и насмешливо улыбнулась, чувствуя некое удовлетворение от того, что вывела мать Тоши из себя. — Ничего более умного в голову не пришло? Вы слишком плохо знаете своего младшего сына.

— Нет, дорогая, — женщина засмеялась, — это ты Антона плохо знаешь. Он прекрасно умеет играть, подстраиваясь под каждого человека. Если он захочет, то он понравится любому. Хитрый и двуличный. Он всегда говорит только то, что ты хочешь услышать. И ты, дорогая, нафиг ему не сдалась. Но желание утереть нос Игорю и доказать, что хоть где-то он лучше, толкнули его на спор. Ведь он первый предложил заключить пари. Как он там сказал? — женщина пальцами постучала по подбородку. — А! — вскинула указательный палец. — «Девчонка тощая и страшная, даже подержаться не за что. Но она так мило краснеет и плывёт, когда я называю её «золотцем». Можно и поиграть.

Я задохнулась. Кроме Антона и меня никто не знал, как он меня называет. Он называл меня так только тогда, когда мы оставались наедине. Нечасто.