Там, где тебя нет - Елена Левашова

– Ну папа! Какая сейчас плитка?

– Цыц! Я успею к выписке, если мешать не будешь. Что стоишь, такси вызывай.

Никогда не думал, что умею бегать так быстро. На автомате обуваюсь, вызываю такси, хватаю сумку… Дрожащими пальцами тянусь к дверной ручке… Меня останавливает папа – касается плеча, а потом крепко жмет руку.

– Все будет хорошо, сынок! Мы поможем чем надо. Беги.

Врач не обнаружила противопоказаний к самостоятельным родам. А это значит, что моя Варька будет мучиться и рожать сама. Сердце сжимается от мыслей о ее боли. Если бы я мог – взял ее на себя! Всю до последней капельки.

– Федь, я родила, – звонит Варюха, когда я вхожу в родильный дом. Всхлипывает и шумно дышит в динамик.

– Чего? Ты шутишь, Горностай? Полчаса прошло, я попереживать еще толком не успел!

– Стремительные роды. Вот такие дела. Роды прямо в приемном отделении приняли. Не успели даже до родзала довезти.

– Варька, ты где сейчас?

– В приёмном лежу. Федька, хочешь послушать, как они орут?

– Я сейчас приду.

– Тебя не пустят.

– Посмотрим. Лежи, Горностай, никуда не уходи.

– Очень смешно.

Покупаю в аптеке одноразовый халат, бахилы и шапочку, медицинскую маску. И вхожу, прикидываясь студентом-ординатором. Главное – сделать лицо кирпичом и по сторонам не оглядываться.

– Вы куда, молодой человек? – слышится за спиной строгий голос медсестры.

– Как куда? Меня заведующий прислал посмотреть на стремительные роды. – Отвечаю недрогнувшим голосом. Хорошо, что на лице маска – иначе, строгая тетенька увидит мой багровый румянец.

– Понятно, Иван Сергеевич из родильного отделения?

– Да.

– Ну так бегите. Роды, правда, уже закончилась, но роженицу можете осмотреть.

Первая смотровая, вторая… Из третьей доносятся крики моих детей. Стучусь осторожно и, получив разрешение войти, заглядываю.

– Феденька… – шепчет Варька и пытается подняться на локтях.

– Тише. – Шиплю, стараясь не привлекать внимание.

– Кто это тут у нас? – врач отрывается от кричащих малышей и хмурится. – Кто вас пустил?

– Эм-м… Я от Ивана Сергеевича (господи, прости за ложь!). Он разрешил мне прийти. Мы договаривались о родах заранее, и он…

– Ясно. А все произошло быстро, да?

– Можно мне… малыша? Я папа.

– Руки помой, папаша. – Смягчается она.

Пулей бросаюсь к раковине и мою руки, еще и каким-то антисептиком брызгаю на ладони.

– Берите сыночка, папаша. Три кило. Можешь жене помочь приложить к груди.

Врач кладет в мои руки кричащего Сашку, а я застываю, словно молнией оглашенный. Смотрю на его пухлые щечки, розовые губки, вытянутые трубочкой, голубые глаза, похожие на мои…

– Ну чего застыл? Сейчас и доченьку отдадим. Крикливые малыши, здоровенькие. Молодцы, родители! С любовью, видать, делали.

– Варюшка, спасибо тебе… – хочется плакать, целовать ее, говорить нежные слова, но я сдерживаюсь – обнимаю жену и передаю Сашеньку. Я потом скажу… У нас вся жизнь впереди, чтобы говорить…

– Федька, я такая счастливая. Давай его сюда. Как я их кормить буду, Федь, двоих?

– Без паники, мамочка! – врач слегка отталкивает меня и передает Настюшу. – Сейчас научим тебя двоих кормить. Не ты первая, детка.

Если бы можно было остановить мгновения счастья… Собрать их в невидимую копилку и доставать, когда становится грустно. Любоваться, трогать, смотреть, окунаясь в прошлое, а затем класть обратно, как ценную реликвию. Варька плачет, Настюша плачет, Сашка, так вообще, истошно орет… А я любуюсь семьей и делаю фото украдкой. Потом буду показывать повзрослевшим детям, какие они были маленькие и крикливые!