Запретное знание. Прыжок в мечту - Дональдсон Стивен Ридер (2002)

Морн смотрела на него, ожидая, когда он взорвется; ожидая, когда ее мучения, как на борту «Смертельной красотки», начнутся снова.

Внезапно он сказал:

– Я рассказывал тебе о женщине, оставившей мне эти шрамы.

Голос дрожал, так же как и рука.

Она ждала не мигая; стараясь едва дышать.

– То, что ты сделала – гораздо хуже.

Она смотрела на его печальный взгляд. Может быть, она должна была что-то сказать, но ей ничего не приходило в голову. Ее отказ просить был всем, что у нее оставалось.

Его рука дрожа сажалась сильнее, пока ей не показалось, что черная коробочка в любой момент треснет. Но он не прикоснулся ни к одной из кнопок. Его кожа натянулась, столь же бледная, как и шрамы. Его губы походили на края старой раны.

– Дела обстоят так, – выдохнул он, продолжая дрожать, – что сейчас ты в моих руках, и я не хочу тебя. Я не хотел тебя никогда. Я хотел, чтобы меня хотели.

Пока она смотрела на него, отвергая его, он положил пульт управления обратно в карман.

– Ты можешь быть совершенно уверена, что я позабочусь о твоем отродье. Я нуждаюсь в нем. Просто отдать его Амниону недостаточно хорошо. Я хочу, чтобы ты могла увидеть, как они будут превращать его в себе подобных.

– И после этого, я вероятно позволю им взять и тебя.

Он повернулся и вышел.

Как только дверь закрылась, индикатор просигнализировал, что она заперта.

Дэвис. О, Дэвис, молилась она. Помоги мне.

Она отчаянно нуждалась в отдыхе. Но как только она погружалась в сон, она погружалась в кошмары, которые заставляли ее потеть словно Ангус, и кричать словно проклятая.

Все они были одинаковы. В них вселенная внезапно открывалась перед ней, давая ей уверенность, наполняя ее совершенством. Когда она говорила с ней, ее сообщения были абсолютной правдой – и абсолютно необходимыми. Ее послушание было таким ясным и совершенным, что она чувствовала радость.

Перед ней стоял ее отец – или сын. Они одновременно были ее матерью и сестрами отца; они были Мин Доннер и множеством ее инструкторов в Академии, они были ею самой, изнасилованной и отброшенной. Но это смешение делало их более ясными, более понятными. Все они говорили:

Морн, спаси нас, – голосами, полными страдания.

И она брала небольшое количество отлично работающего взрывчатого вещества и прикрепляла его к сердцу отца, или сына, или к своему и смотрела с чистой, незамутненной радостью, как взрывы разносили всех, кого она любила на кровавые куски.

Затем собственные крики будили ее, всю в испарине, словно ее кости внезапно отдали всю свою влагу.

После вахты Лиете и Ника Морн снова отправилась на мостик. На этот раз Вектор не посылал ей еду и кофе; но когда вахта закончилась, Ник проводил ее в камбуз и позволил приготовить себе еду, а потом отвел в каюту и закрыл на замок.

Вероятно, потому, что пища сделала ее сильнее – а может быть, потому, что прошло время после того, как она потеряла защиту шизо-имплантата – ее кошмары стали еще хуже.

Я схожу с ума, думала она, пока хриплый кошмар эхом растекался по ее разуму. Со мной покончено.

Но на сей раз у нее появилась идея.

Безумие может принести пользу. Оно непредсказуемо; никто не будет ожидать этого. И так как ей наступил конец, ей не было больше что терять.

Она была почти спокойна, когда занимала свое место на вахте Микки. Ее кошмары оставили ее измученной и иссушенной; страхи временно отступили. Скрываясь за работой, которую требовали от нее Ник и Микка, она вызвала регулирующий компьютер «Каприза капитана».

Она не пыталась что-то сделать с замком своей двери – или двери Дэвиса. Это было бы слишком очевидно. Ник или Микка наверняка поймают ее. Но они могли быть не столь осторожны с интеркомами…