Пока не вмешалась случайность, она не могла знать, что ее объекты, подвергнутые испытанию, просто перемещаются – не «дезассемблированые», а в чистом виде, и что объекты вступают в сложное взаимодействие между силой поля, потенциальной силой поля, массой объекта и направлением и скоростью, с которыми объект движется, когда включается поле (в данном случае вращение Станции придавало объектам как направление, так и скорость). Она знала, что объекты действительно исчезали и не оставляли никакого излучения, которое можно было бы измерить.

Но как-то раз она включила поле, чтобы «дезассемблировать» блок титана. И мгновенно на одной из переборок Станции произошел взрыв – нужно сказать, что мощная грузовая переборка Станции должна была защитить жилую часть от всех неприятностей, включая и терроризм, и выдерживать декомпрессию. Причина взрыва стала ясна, когда титановый блок был вытащен из дыры в переборке; блок прошел через подпространство и оказался в реальном космосе, которую занимала переборка; и так как блок был тверже и массивней, то пришлось потесниться переборке.

Естественно, никто не понимал значения свершившегося, пока доктор Эстевес тупо не призналась, что блок принадлежит ей.

С этого момента всего лишь вопрос времени отделял человека от путешествий вне пределов их солнечной системы.

Начальные исследования велись, как полагается, с осторожностью и подозрительностью. Доктора Эстевес обвинили в том, что она не понимала собственных исследований; и ошеломление сделало ее еще более защищенной. Станционный Администратор Космической Лаборатории по науке был раздираем желанием продолжать эксперименты доктора Эстевес и желанием отобрать у нее все результаты. Администратор по Окружающей Среде возражал против проекта с самого начала, на том основании, что экология Космической Лаборатории слишком слаба, чтобы рисковать уничтожением новых переборок, а может быть, даже оболочкой самой Станции.

Тем не менее, исследования доктора Эстевес были слишком драматичны, чтобы их можно было остановить; сулили слишком большие выгоды, чтобы их можно было отвергнуть. Новые версии «дезассемблера» (теперь называемого «полевой генератор транспортировки массы Хуаниты Эстевес») были введены в действие; новые объекты проходили в подпространство и находились; проводились обширные компьютерные анализы экспериментов. Затем делались предположения – и новые серии экспериментов подтверждали предположения.

Межпространственный двигатель заработал прежде, чем хотя бы один из самых безумных ученых подумал о подпространстве. Межпространственное путешествие стало реальностью, как только все основные условия прыжкового поля (первичная масса, скорость и гистерезис) были точно определены – задолго до теоретического осмысления самого подпространства, о котором долгое время не могли договориться научные общества на земле.

Как обычно, человечество сперва начало действовать, а потом – думать о последствиях.

Доктор Эстевес должна была рассчитывать – правда, она думала по-другому – что, как только теория подпространства станет обращаемой научной монетой, то ее имя выйдет из обращения. «ПГТМХЭ» стал сначала «межпространственным двигателем» и, наконец, «прыжковым двигателем». В некотором смысле о ней помнили благодаря ее ошибкам; выражения «тах» и «тард» остались, так же как и термин «Эстевес» – означавший «серьезную ошибку с благоприятным исходом».

Она умерла в большой горечи и таком же большом богатстве.

АНГУС

Ангус Фермопил многократно просыпался и не помнил этого. Кошмар, от которого он пытался убежать всю жизнь, крепко держал его. И он ничего не мог поделать, чтобы избавиться от него.

Конечно, он не просыпался, пока был заморожен. Он был заморожен по ряду причин, в частности – чтобы он не просыпался. Пока он спал, он не мог говорить.