— Опять споришь? — подхватывает меня за попу и усаживает на столешницу. Сам встает между ног. — Зачем сбежала? Разве мы не договорились?

— Ты серьезно, Давид? — я и правда не верю, что он говорит это все всерьез. После всего, что случилось.

— Я же объяснил тебе, что нам на тот момент нельзя было быть вместе. Формально. Но на самом деле мы же были вместе.

— Бред какой-то, — мотаю головой и пытаюсь слезть на пол. — Пусти меня. Перерыв скоро закончится, а мне надо еще с Максимом переговорить.

— Максим, — улыбается Давид. — Никогда бы на него не подумал. А вон как оказалось… Сиди!

Рукой вцепляется в мою ногу, лишая возможности сделать хоть одно движение.

— Это все было раньше. Теперь нам ничто не мешает быть вместе. К черту процесс. Ты уже все рассказала, что от тебя требовалось. Поехали домой, Василиса. Поговорим, — хищно улыбается. — Задолжала ты мне за это время.

— Чего это я задолжала? — не понимаю я. — Денег твоих я не взяла. Помощи от тебя не просила.

— Долг супружеский задолжала, — усмехается, приподняв бровь. — Там уже такие проценты.

Берет мою ладонь и кладет себе на ширинку. Господи, Давид.

— Что-то маленькие проценты-то, — усмехаюсь я, ощупываю пальцами возбужденный член Давида.

— Маленькие? — он приподнимает бровь. — Ты, похоже, забыла. Напомнить тебе?

Берется за ремень. Он что? Серьезно думает, что я вот так дам ему? Прямо в туалете? В суде? Ну уж нет, бывший муженек, я не собираюсь осквернять правосудие.

— Давид, мы в туалете, — пытаюсь образумить его. Пока словами. — Женском.

— Я в курсе, — злится он, потому что ремень не поддается.

— Пошли в кабинку, — говорю я. — Я помогу.

Давид поднимает на меня взгляд, улыбается, проводит рукой по волосам.

— Ты ж моя девочка, — произносит довольно.

Ну не козел?

— Пошли, — ставит меня на пол и шлепает по попе в направлении кабинок.

Там я ставлю его рядом с унитазом, а сама сажусь на корточки. Смотрю на него снизу вверх. На лице Давида нескрываемое счастье. Какой же примитив, все-таки.

— Надеюсь, ни на ком не тренировалась? — он вдруг резко сжимает мои волосы и тянет их вниз.

— Мне одного урока хватило, — отвечаю, пытаясь улыбаться. — Я понятливая.

— Молодец, — улыбается он. — Покажи, как усвоила материал.

Я расстегиваю ремень, замок. Член уже выпирает в боксерах. Провожу по нему пальцами. Через ткань. Твердый и горячий. Все как я помню.

Но, прежде чем спустить боксеры, дергаю брюки вниз, до самых щиколоток.

— Зачем? — спрашивает Давид.

— Ноги твои хочу увидеть, — отвечаю. — Они меня возбуждают.

Довольно хмыкает. Верит всему. Как же надо себя любить, чтобы быть таким.

Провожу руками по его ногам. Сверху вниз. И одновременно трусь носом о член в боксерах.

Давид запрокидывает голову и упирается руками в стенки кабинки.

— Продолжай.

Стягиваю с него трусы до самого низа.

А потом резко встаю и выхожу из кабинки. Стою там и поправляю одежду.

— Ты чего? — Давид изумленно смотрит то на меня, то на свой член. — На колени вставай!

— Ага, — киваю. — Сейчас за подставкой сбегаю, а то не достаю.

И с этими словами бегу к выходу.

— Сука! — слышу в спину и грохот.

Прежде чем выскочить из туалета, быстро оборачиваюсь — Давид лежит на полу, рукой сжимая свой член.

Он не сделает ни шагу. Я же застегнула ремень у него на щиколотках, когда он кайфовал, запрокинув голову.

— Стой! Сука! — хрипит он и тянется к ремню.

Так, пора.

Я выбегаю из туалета и бегу к охраннику:

— Быстрее! Там женщине в туалете плохо! Быстрее! — кричу ему и тяну за руку. — Да, не стесняйтесь! Там нет никого. Только она. У стены там.

Любезно открываю ему дверь и слегка толкаю в спину.

Блин! Что же я наделала?!

Это единственная мысль в моей голове, когда я вижу, как к туалету бегут еще двое охранников.