«Ладно, что они могут сделать друг другу? Пару синяков поставят, и все», попробовала я успокоить себя, но перед моими глазами все продолжали мелькать наиболее трагичные варианты развития событий, в которых фигурировал отец Макара, помогающий тому замести следы преступления или посадить Витю за увечья, причиненные его сыну.

Тот мужчина с холодным взглядом, на которого я наткнулась у Власова дома, это и был его отец? Может, и брат, конечно, уж очень молодой на вид, скорее лет тридцать-тридцать пять, но он мог что-то сделать со своей внешностью, а взгляд у него был на редкость тяжелый и взрослый.

После физкультуры ко мне ненадолго подошел Макар:

―Буду ждать тебя в главном холле.

Хорошо. Поговорим по-нормальному, прямолинейно и без истерик.

Надеюсь, у меня это получится.

* * *

Макар

Спустившись по лестнице, оглянулся по сторонам ‒ я немного задержался, Ева уже могла прийти на место встречи. Да, она была здесь ‒ белые чулки чуть не доходят до края форменной юбки, светло-русые волосы расчесаны, но никак не уложены после физкультуры. Чуть сгорбилась, теребит какое-то колечко на пальце. Я подавил вздох.

Хотелось бы мне извиниться, по-настоящему извиниться за ту боль, что я ненароком причинил ей, но, что-то внутри меня сопротивляется этому. Ведь проблема изначально была не во мне. Может, я и перегнул палку пару раз, но эту войну развязала Ева. Чего еще она ожидала, после того, как на глазах у всей школы сказала мне отвалить от нее и ушла под ручку с Александровым после той драки?

Она буквально вынудила меня дать ей сдачи, но стоило мне что-то ей сделать, как я мгновенно превратился в чудовище в ее глазах. И вот теперь я извиняюсь, как могу, бегаю за ней, как ни за одной другой девчонкой, но все без толку. Хочется встряхнуть ее хорошенько, чтобы она прекратила мучить меня!

Кажется такой мягкой со стороны, застенчивой, скромной. Чистая видимость. Под этой милой ангельской внешностью скрывается язвительная бестия, которая не устает поливать меня ядом, скапливающимся у нее на языке.

Любая мечтала бы оказаться на ее месте! Они все меня хотят, в том числе и сама Ева. Это написано у нее на лице. Ей никого не удалось бы обмануть своим неумелым блефом, как бы она ни пыталась строить из себя недотрогу.

Девушка подняла голову, увидела меня, и выражение ее лица мгновенно изменилось, большие темно-карие глаза наполнились холодом, ненавистью. Ненавидит меня… Мне снова захотелось ее встряхнуть, чтобы из ее головы исчезло это нагромождение проблем.

Сев рядом с ней на скамейку, я какое-то время раздумывал о том, что собирался ей сказать. Снова подавил вздох.

―Ева, ты построила в своей голове целый город из обид, в которых не так просто разобраться. Я не хотел причинить тебе боль, не хотел обидеть или разозлить тебя. Что мне сказать или сделать, чтобы ты начала нормально ко мне относиться?

Разве я о многом прошу? Просто чтобы она прекратила оскорблять меня, перестала относиться ко мне, как к врагу. Целый месяц молчала, и как еще сама не устала от этих обид?

Мое терпение подошло к концу. Достижение цели и так потребовало от меня проявления невероятной сдержанности. Эта якобы скромница, девчонка, которая в первые же дни нашего знакомства позволила раздеть ее, стонала и извивалась в моих руках, зажгла мою кровь так, как это не удавалось еще ни одной до нее, включила полный тотальный игнор, посылала меня раз за разом, избегала и не гнушалась запрещенных приемов!

Все это время мы с Евой сидели за соседними партами, разделенными узким проемом, только потому я и сумел так хорошо узнать ее. С Александровым она была неизменно приветливой, милой и веселой, шутила, смеялась этим нежным переливчатым смехом, рассказывала ему интересные истории, заставляя меня сгорать от невыносимой ревности. Со мной же мгновенно превращалась в злобную фурию. Кто бы знал, как я устал от этого!..