Поведение Розлин и раньше не опровергало распространенную теорию о том, что рыжеволосые люди отличаются взрывным темпераментом, но сейчас она пришла просто в неописуемую ярость. Из ее зеленых глаз буквально искры сыпались, и, по контрасту с рыжими кудрями побелевшее лицо казалось еще бледнее.

Только по иронии судьбы столь страстная натура могла выбрать профессию бухгалтера, подумал Стюарт и вспомнил, что Розлин пришла в такую же ярость, когда он посмеялся над ее амбициозностью. Тогда ему удалось умерить ее гнев, но он чувствовал, что сейчас это будет куда труднее.

— Высоко же ты себя ценишь! Да если бы я выбирала отца своему ребенку, ты был бы последним в списке кандидатов на эту роль! Я хорошо помню, что ни один из твоих романов не длился больше двух месяцев. — Розлин подбоченившись окинула его пренебрежительным взглядом. — В отношениях с женщинами ты ведешь себя как эмоционально незрелая личность. А твой стиль жизни?! Да по сравнению с тобой любой кочевник покажется образцом семейного человека. Может, я и старомодна, но привыкла считать, что ребенок должен знать своего отца не только по фотографиям. Как ты посмел хотя бы предположить, что я нарочно тебя заарканила! — Она фыркнула. — Тоже мне сокровище!

С каждым ее новым выпадом Стюарт мрачнел все больше.

— У тебя в последнее время появилась удивительная способность переворачивать мои слова с ног на голову, — резко произнес он. — А мне-то казалось, что я был не таким уж плохим другом. Остается только удивляться, как ты вообще впускала меня в дом, учитывая мою незрелость и распущенность.

— А тебе не приходило в голову, что некоторые черты характера вполне возможно терпеть у друга, тогда как они абсолютно неприемлемы для мужа или отца! — воскликнула она.

— Черт возьми! — опешил Стюарт. — Неужели ты так сильно меня ненавидишь? — В его глазах появилось выражение такой неподдельной боли, что у Розлин сжалось сердце.

— Как ты не понимаешь? Ты же сам меня возненавидишь, если мы поженимся! — Если это уже не случилось, добавила Розлин мысленно. — Да, то, что случилось, разрушило нашу дружбу, но если мы второпях не натворим новых глупостей, то может, удастся хоть что-то спасти. А мне бы этого очень хотелось, — тихо призналась она. — Неужели ты не видишь, что мы не уживемся вместе, и эта ссора лишнее тому подтверждение. — Она беспомощно развела руками.

Несколько долгих мгновений Стюарт потрясенно молчал.

— Розлин, ты рассуждаешь абсолютно нелогично.

— Ну, я-то беременна, а у тебя какое оправдание? Ты настолько упрям, что мне хочется тебя стукнуть.

— Что ж, попробуй, — спокойно ответил он.

— Пойми, ты вовсе не обязан поступать «как честный человек»! В наше время быть матерью-одиночкой больше не считается позором.

— Расскажи это своим бывшим боссам, Вильсону и Сторму, — с сарказмом заметил он.

— Если они отстали от жизни, то тем хуже для них самих.

— Все это слова, но вот чем ты будешь заниматься дальше?

— Буду работать внештатно или открою собственное дело…

— И долго ты обдумывала эту идею?

— Очень долго! — соврала Розлин.

Она не доставит ему удовольствия, признав, что идея открыть свое дело родилась у нее только что, секунду назад, и она высказала ее только из желания стереть с его физиономии это циничное выражение. Впрочем, может быть, стоит подумать об этом серьезно.

— Ты это только что придумала, — уверенно заявил Стюарт.

Розлин бросила на него свирепый взгляд и пожалела, что вообще впустила его в дом.

— Я почувствовала вдохновение. — Она также почувствовала подступающую к горлу тошноту, что несколько притупило ее остроумие.

Интересно, почему все говорят об утренней тошноте, вдруг подумала она, меня тошнит только по вечерам.

— Ты понимаешь, что в этой квартире нельзя жить с ребенком?

Розлин сделала вид, будто задумалась.