Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА - Пуэртолас Ромен (2014)

И мать будет делать то же самое. Но она-то ни за что не выйдет без макияжа. Мерседес-Шаяна шлепнула тон на лицо, наскипидарила ресницы тушью «Риммель», а на губы плюхнула здоровенный кусок ярко-розовой помады. Она не сняла свой цветастый пеньюар, поскольку считала, что он выглядит по-настоящему летним, в испанском стиле, а значит, подходит к ситуации, только натянула розовые чулки из лайкры и надела пляжные босоножки.

– Какая славная парочка! – воскликнул Гюстав, запихивая чемоданы в багажник.

Затем сел за руль, и под его весом захрустели деревянные шарики на сиденье.

* * *

На колокольне напротив комиссариата полиции пробило восемь. Никогда не подумаешь, что находишься в самом центре Парижа.

– Сейчас в Англии должно быть… – сказала себе майор Александра Ляфасоль, сидя в своем кабинете.

Все-таки она не станет просить судью выписывать мандант на международный розыск и задержание виновного в мошенничестве в 100 евро. Ее сочтут дебилкой. А вы уже знаете, что она этого терпеть не могла. Она предпочла бы отдать ему сто евро из своего кармана, но сохранить достоинство.

Итак, полицейская дама закрыла дело Гюстава Палурда, «Такси Житан», и отправила его на кладбище закрытых дел, в огромный выдвижной ящик, похожий на аптечные, где испускали дух еще полторы сотни файлов, достойных исчезнуть с лица земли. Потом поднялась и пошла к остальным, собравшимся у кофейного автомата.

Проходя мимо зеркала без амальгамы, которое использовали для опознания (они называли это ковром), она подумала, что как-то неожиданно постарела. Огромные серые круги под глазами, словно бессильно опавшие скобки, подчеркивали глазницы. «Эта работа скоро лишит меня последних сил, – подумала она. – Мне нужно отдохнуть».

Е

Испания

Проходя мимо огромных застекленных ниш зала прибытия в аэропорту Барселоны, Аджаташатру подумал, что как-то внезапно постарел. Огромные серые круги под глазами, словно бессильно опавшие скобки, подчеркивали глазницы. «Это путешествие скоро лишит меня последних сил, – подумал он. – Мне нужна хорошая кровать».

Он уже вовсе не был похож на богатого индийского промышленника. Скорее напоминал истаскавшегося беженца, и теперь стало ясно, почему допрашивавший его полицейский не поверил в его историю с ИКЕА. На его месте он бы тоже не поверил.

Большие часы в зале показывали ровно двенадцать. В целом это означало свободу, поскольку иммиграционные службы Испании почти не смотрели его документы, когда британские сопровождающие передавали мигрантов из рук в руки, и так так не к чему было придраться, они нехотя направили его вместе с тремя другими счастливцами к ближайшему выходу.

Часы также указывали, что в это время Аджаташатру должен был находиться в аэропорту Руасси-Шарль-де-Голль, в нескольких тысячах километров отсюда, ожидая полета назад в Индию и прижимая к груди коробку, где находилась новая кровать с гвоздями.

Но все это было в другой жизни.

Двигаясь по новенькому первому терминалу по направлению к зоне выдачи багажа, куда попадаешь все равно, даже если нет чемодана, индиец дал себе слово никогда больше не совершать ничего незаконного. Он вспомнил слова Мари: «Как приятно встретить искреннего человека, такого естественного, как вы. Человека, который делает добро и сам источает его». Он вспомнил об исповеди Вуиража, руководителя суданских «Джексон Файв», которого оставил в зоне контроля вместе с Кугри, Базелем, Мохаммедом, Ниджамом и Амсалу (у них не было документов, и им придется еще долго пробыть там). Они расстались, горячо обнявшись и пожелав друг другу счастливого пути. «Мактуб, [25]– сказал Вуираж, – решено. Мы должны встретиться».