Я пожимаю плечами:

― Без понятия, о чем ты говоришь.

― Знаешь, ты ― довольно странная особа. Маленькая девочка, которая думает, что это все, ― говорит он сквозь сжатые зубы, обводя комнату рукой, ― просто игра.

― Моя семья в безопасности? ― спрашиваю я, продвигаясь к краю кровати и игнорируя его шпильку о «маленькой девочке».

Он всего на два года старше меня. И я прекрасно знаю, что это не игра. Я уже поняла, что моя теория о выкупе несостоятельна и более чем уверена, что они не будут ничего вымогать или кого-либо шантажировать.

― Пока, ― подтверждает он мои подозрения, избегая зрительного контакта.

Я встаю с кровати и приближаюсь к нему, как можно сильнее виляя бедрами. Он переводит на них пристальный взгляд, тяжело сглатывая.

― Не надо причинять им вред, Девон, ― говорю мягко, надеясь, что это сработает. Не знаю, что буду делать, если с моей семьей что-нибудь случится. Чтобы защитить их, я пойду на что угодно.

Девон суживает глаза:

― Ты не имеешь права о чем-либо просить, Лейтон. И если ты думаешь, что это, ― он указывает пальцем на мои бедра, ― всегда тебя выручит, то ты еще хуже, чем я думал.

Я вздрагиваю, как будто меня ударили.

― Пошел к черту!

― Тебе бы это понравилось, не так ли? ― огрызается он, вскакивает и, сцепляя пальцы на затылке, растерянно тянет себя за волосы.

― Тебе это с рук не сойдет, ― говорю я так эмоционально, что сама удивляюсь. ― Мой отец…

Он поворачивает голову ко мне:

― Твой отец, что? Где он, Лейтон? Ты здесь уже неделю, но я ни слова не слышал о том, чтобы тебя кто-то разыскивал. Я могу просто тебя убить, и никто никогда не узнает, что с тобой произошло, ― говорит он, лучась самодовольством.

― Если ты хочешь от меня избавиться, то просто сделай это. Но прекрати свои чертовы игры! ― воплю я.

Неожиданно Девон бьет по стене рукой, и я вздрагиваю. Ему, должно быть, ужасно больно. Меня поражает чудовищность ситуации, и я не могу удержать рыдание, вырвавшееся из моего горла. Девон оборачивается, останавливаясь взглядом на моем лице. Потом закрывает глаза и тяжело выдыхает.

― Не надо чертовых слез, Лейтон, ― говорит он, пытаясь сделать голос нежнее, но я все равно слышу плохо скрываемое раздражение.

― Я не… ― шепчу, а по щеке скользит первая слеза.

Смущенная своей демонстрацией слабости, я закрываю лицо руками, сотрясаясь от тихих рыданий. Неожиданно чувствую на своей спине успокаивающее поглаживание и инстинктивно тянусь к нему, ища успокоение. Я громко рыдаю, уткнувшись лицом в его грудь и зажав в кулаке его рубашку. Почему он меня утешает? Все слишком запутанно.

Мы сами запутались.

― Это хреново, ― бормочет он шепотом.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами, его напряженный взгляд смягчается. Я чувствую, что это ― первый раз за все мое здесь пребывание, когда он действительно на меня смотрит.

― Как твоя рука? ― спрашиваю я, потирая большим пальцем его покрасневшие костяшки.

― Хорошо, ― говорит он, явно не желая, чтобы я над ним тряслась.

― Девон, что, черт возьми, ты делаешь? ― шепчу я.

Он приподнимает мой подбородок пальцем, и я ищу в его лице ключ к разгадке моей участи.

― Не знаю, Лейтон. Я, к чертям собачьим, уже больше ничего не понимаю, ― говорит он, наклоняясь и мягко целуя меня в лоб.

Его губы обжигают мою кожу.

― Тебе придется остаться здесь, ― говорит он, хмуря лоб.

― Знаю. Так же как и то, что ты не причинишь мне боль, ― говорю я, позволяя ему увидеть в моих глазах, что я действительно в это верю.

Он моментально замирает и напряженно отступает назад.

― Как ты можешь это знать? Почему, черт возьми, ты думаешь, будто знаешь, что я буду или не буду делать? ― огрызается он, пропуская пальцы сквозь волосы.

― Девон, я…

― Ты ничего обо мне не знаешь, ― выплевывает он.