По причине сугубо женского состава приглашенных был устроен сладкий стол: шампанское, фрукты, торт. Посидели, пощебетали о женский своих делишках, немножечко посекретничали. Паулина была в ударе – за столько лет она уже практически забыла восхитительный вкус шампанского, и теперь резвящиеся пузырьки баловались уже не только в хрустальном фужере, но и в ее голове. Она чувствовала себя такой легкой, такой возвышенной! Так вдруг захотелось петь, захотелось всеобщего внимания и восхищения!

Сначала подружки не заметили, что с Паулиной творится что-то не то. Ну подумаешь – стала смеяться чуть громче, чем обычно. Ну подумаешь – шампанское хлещет, как лимонад. Ничего страшного, хозяйка подготовилась к празднику на совесть, как никак – десять лет, как никак – юбилей, так что шампанского всем хватит. Потом вдруг из уст Паулины полились странные речи:

– Ой, девки, а чего мы тут без мужиков-то скучаем? Я не поняла – какого хрена нас тут одних собрали? И по каким таким признакам нас отбирали в это сборище? Я, например, к сексменьшинствам не отношусь, я горжусь своей ориентацией. Я, девки, мужиков люблю, а вы, со своим бабским коллективом, мне на хер не нужны! Может, вам мои прелести и не дают покоя – еще бы, кто не захочет отыметь Паулину Видовскую независимо от половой принадлежности. Однако я предпочитаю, чтобы меня имели только мужики! А вас, дешевых лесбиюшек, я в гробу видала в белых тапочках! Фу, извращенки!

За столом установилась тишина. Приятельницы уставились на Паулину, словно перед ними сидело привидение. Та же, откровенно наплевав на окружающих, встала из-за стола, оттопырила попку, демонстративно выпустив газы:

– Это вам от меня приятного аппетита! – дико, как-то ошалело заржала, и покинула гостеприимный дом. – Чао, крошки!

Вадим читал в кресле, дожидаясь маму. Отец уехал на учения, и целую неделю теперь можно было не думать о нем, не спешить в десять часов ложиться спать. Да и времени-то еще было самое начало девятого, Вадим не ждал маму так рано, а потому немало удивился, когда в дверь позвонили. Некому было к ним приходить. Все отцовы сослуживцы отбыли вместе с ним на учения, мамины подружки в гостях в полном составе. У Вадима же с друзьями, как обычно, не складывалось, да и не нужны они ему были, те друзья – у них слишком разные интересы. А вот девочки периодически заглядывали в гости, все никак не могли понять, что никто Вадиму не нужен. Забрасывали дурацкими записочками, одаривали многозначительными взглядами. Дуры! Вот и сейчас, наверное, очередная дура приперлась, якобы за домашним заданием. И Вадим, заранее недовольный, открыл дверь.

Перед ним стояла мама. Странная, ухмыляющаяся. Зашла, потрепав его по волосам:

– Здравствуй, малыш!

Прошла в комнату, огляделась по сторонам. Не найдя ничего интересного, прошла в спальню. Видимо, и там не обнаружив того, что искала, моментально вернулась. Уставилась на Вадима ошалелым взглядом:

– Я не поняла – а где народ? Где стол, где поклонники? Где все, я тебя спрашиваю?! Это что же, меня пригласили ради того, чтобы выступать перед одним сосунком? Или я слишком рано пришла?

От ее чужого голоса, от странных слов у Вадика по коже разбежались мурашки.

– Мама, что с тобой?

– А вот хамить не надо! «Мама!» Я, конечно, постарше тебя буду, но не до такой же степени, чтобы так меня оскорблять! Юное хамло! Я не знаю, что ты здесь делаешь, как по мне, ты еще слишком мал для подобного веселья. Ну да, родителям, поди, виднее. Это папаша, что ли, решил тебя посвятить во взрослую жизнь? Ну-ну… Мне-то что? Мне без разницы, не мои проблемы. А сам-то он где, папашка-то?

– Как где? На учениях… Ты что, забыла, мам?

– Еще раз мамой обзовешь – накажу. Понял, козлик? Так где остальные?