Холодный как лед - Энн Стюарт

Дженни стояла очень спокойно, и Мэдсен смотрел сверху на нее, на подъездную дорогу, где белым покрывалом Женевьеву окутывал туман. Она стояла высокая, гордо выпрямившаяся, наверно, из–за доспехов, которыми они ее обеспечили, не оглядывалась вокруг, не смотрела назад. Гарри точно знал, что Дженни не одна. Она сделала шаг вперед, потом другой. Открылась дверь лимузина, и вылез Ван Дорн. Питер видел его как на ладони, идеальная мишень, и тут вдруг миллиардер снова пропал в наплывших клубах густого тумана.

– Питер! – настойчиво позвал Манньон.

– Заткнись, – прошипел тот. – Я ни черта не вижу.

– Стреляй, мужик. Детей у него нет. Их обнаружили. Бродили в лесу в стороне от триста тридцатого. Ей нет нужды идти.

Питер вскочил, но все исчезло. Не белое покрывало тумана, а толстый ядовитый саван, сквозь который ничего нельзя разглядеть: ни машину внизу, ни стойкую фигурку Дженни, шагавшую навстречу смерти.

Питер не колебался.

– Беги, Дженни! К черту убегай оттуда! Беги! – заорал он.

И понесся вниз по склону, стараясь попасть на подъездную дорогу в непроницаемом тумане, который крошечными частицами льда прилипал к коже. И впервые внутри взорвался страх.

Питер скользил, катился с горы и наконец приземлился на широкой дороге в ту секунду, когда на него стремительно стали надвигаться передние фары машины. Он откатился в сторону, в кусты, и автомобиль пронесся мимо, подрезав двинувшуюся с места ожидавшую машину. И все погрузилось в молчание ватной темноты.

Питер с трудом встал на ноги. Винтовка все еще была с ним, когда из тумана возникла мадам Ламберт.

– Он забрал ее, – сообщила она, и Питеру чуть ли не послышались эмоции в ее холодном, полностью подчиненном своей хозяйке, голосе. – Сунул ее в лимузин и исчез. Мне жаль, Питер. По крайней мере, он не сможет увезти ее с гор – мы заблокировали все выезды. Если бы не чертов туман…

Питер никогда не слышал, чтобы она ругалась. Впрочем, неважно.

– Я беру машину, – заявил он.

– Тебе стоит подождать подкрепление…

– Я беру машину.

И секундой позже исчез в тумане. Темнота сомкнулась за ним.

Насколько Ван Дорн мог вспомнить, в таком отличном настроении он давненько не был. После нескольких недель, когда порушили его тщательно разработанные планы, когда его предали самые доверенные слуги, дела наконец–то стали налаживаться. На заднем сиденье рядом с ним сидела Женевьева Спенсер, бледная и испуганная. А он только что получил дар небес. Ему следовало помнить, что его позицию избранного никто не поколеблет.

– Значит, как оказалось, Питер жив, – потянувшись к мини–бару и наливая себе выпить, произнес Ван Дорн. – Могу я что–нибудь предложить вам, милочка? Увы, у меня нет этой вашей любимой выпендрежной содовой, от которой пучит живот, но все остальное имеется. Может, вам станет чуточку легче.

– Нет, спасибо, – отказалась Женевьева. – Я в порядке.

– Сомневаюсь, – загоготал Гарри. – Итак, почему вы не подумали рассказать мне, что в конце концов Питер выжил?

– С чего вы решили, что он жив?

– Не пытайтесь мне скормить это дерьмо. Я слышал его голос, он кричал, чтобы вы сматывали удочки. Немного поздновато, но, с другой стороны, вы ведь навечно стали его самым худшим кошмаром, правда? Если бы не вы, я бы уже был хладным трупом.

– Тогда, я думаю, вы должны быть чуточку благодарны, – сказала она.

Он съездил тыльной стороной ладони ей по лицу, как бы случайно, но голова ее дернулась назад.

– Мне не нравятся болтливые женщины, разве я вам не говорил? Вашим боссам следовало бы прежде подумать, когда посылали мне болтливую бабу.

– Адвокаты все болтуны.