Я бы сказала, что люблю... - Элли Картер (2008)

И только она успела это сказать, как в воздухе просвистел тот самый канцелярский нож. Он пролетел в каких-то десяти сантиметрах от ее роскошной шевелюры, метя прямо в голову Букингэм. Все произошло очень быстро — никто и моргнуть не успел. Вот Макей заявляет о том, что все школы одинаковы, а в следующее мгновение Патриция Букингэм хватаете полки том «Войны и мира» и закрывает им лицо, и канцелярский нож вонзается в кожаный переплет.

Некоторое время тишину нарушала только звенящая вибрация ножа, торчащего из книги — он гудел, как камертон, настраивающийся на чистое ми. Мама чуть наклонилась и сказала:

— Думаю, ты скоро узнаешь, что у нас преподают кое-что, чего нет ни в одной другой школе.

— Что… — запинаясь, выдавила Макей. — Что… Что… Вы с ума сошли?

И вот тут мама снова рассказала историю школы — уже полную версию, начиная с Джили и останавливаясь на значимых подробностях. Например, упомянула, что именно воспитанницы Академии Галлахер, делая друг другу маникюр, обнаружили, что в мире нет двух одинаковых отпечатков пальцев, ну и еще о некоторых более прибыльных открытиях. Скотч не сам по себе появился, знаете ли.

Когда мама закончила, Бекс сказала:

— Добро пожаловать в школу шпионов. — Она сказала это со своим родным, а не географически нейтральным акцентом, который только и слышала Макей до сих пор. Мне показалось, что у нее вот-вот голова лопнет от переизбытка информации. Ситуацию еще больше испортила Джессика.

— Макей, я знаю, тебе будет непросто адаптироваться, и именно поэтому моя мама — она член попечительского совета академии — попросила меня помочь тебе…

— Спасибо, Джессика, — снова оборвала ее мама. — Попробую прояснить ситуацию. — Она вытащила из кармана на вид обыкновенную серебряную пудреницу. Откинув крышку, дотронулась пальцем до зеркала. Небольшой лучик просканировал ее отпечаток, и когда мама захлопнула крышку, мир вокруг Макей преобразился — процедура Красного кода пошла в обратную сторону. Книжные шкафы, всю неделю стоявшие шиворот-навыворот, разворачивались, показывая свое истинное содержание. Диснейленд исчез с фотографии на мамином столе. Лиза, молчавшая все это время, спросила по-португальски:

— Sera que ela vai vomitar? — Но я только покачала головой — откуда мне знать, стошнит ли Макей.

Когда все прекратило вращаться и двигаться, перед Макей открылись столетние шпионские тайны, но они ее не интересовали. Она взвизгнула:

— Вы все тут психи! — и ринулась к двери. К несчастью, Джо Соломон был проворнее.

— Прочь с дороги! — крикнула Макей.

— Извините, — холодно ответил он, — мне кажется, директор еще не закончила.

— Макей, — голос мамы был спокойным; — Я понимаю, для тебя все это большое потрясение. Но мы — действительно школа для особо одаренных девушек. Занятия у нас очень сложные, программа уникальная. Но все, чему научишься здесь, ты можешь использовать где угодно. Любым удобным для тебя способом. — Мама прищурилась, и голос ее стал тверже: — Если останешься.

Мама шагнула вперед, и я поняла, что теперь она действует уже не как директриса, а как мать.

— Если захочешь уехать, Макей, забудешь обо всем, что здесь случилось. Когда проснешься завтра утром, это покажется тебе всего лишь сном, который не можешь отчетливо вспомнить, а в твоем личном деле появится еще одна запись о неудачном опыте в школе. Но каким бы ни было твое решение, ты должна понять только одно.

Мама надвигалась на нее все ближе, и Макей выпалила:

— Что?

— Никто никогда не узнает, что ты увидела и услышала сегодня. — Макей продолжала метать из глаз молнии, но у мамы не было под рукой томика «Войны и мира», поэтому она воспользовалась другим действенным средством:

— Особенно твои родители.

И вот тут-то лицо Макей расплылось в улыбке…

Глава 5