Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

Она хотела закрыть дверь, но он схватился за нее руками, войдя, закрыл ее за собой и обнял Валентину. Его руки, знакомое ощущение его близости, свежий и в то же время мускусный запах его тела только усилили ее боль.

— Черт возьми! — кричала она, отбиваясь от него. Яростно, потеряв над собой контроль, она била его по груди, ударила по подбородку. — Нет! Нет! Ты ублюдок! Убирайся! Убирайся!

Он отвел ее руки назад и сжал их, но она продолжала наносить ему удары головой, издавая приглушенные крики, перешедшие в глухие рыдания.

— Вэл… Вэл… Боже, что мы делаем друг с другом? — Кит держал ее до тех пор, пока самые сильные рыдания не утихли и плач не перешел в мучительную дрожь.

— Я… Я не могу быть другой женщиной, — всхлипывала она ему в плечо.

— Вэл…

— Не могу. И не буду. Черт побери, не буду! Кит, — пыталась она объяснить, — Синтия не какая-нибудь отвратительная тварь — она устроила мне такое, потому что любит тебя. Я бы сделала то же самое, чтобы удержать тебя… — она заплакала, снова погружаясь в глубокую меланхолию. — Вот чушь собачья!

— Мы должны поговорить, — тихо сказал Кит.

Они лежали, обнявшись, в постели Валентины, не занимались любовью, только прикасались друг к другу, как будто это человеческое прикосновение, как спасательный трос, соединило их души.

— Вэл, я старался не думать о тебе, пытался не любить тебя. Я хотел, чтобы мы оставались просто друзьями, но это все равно, что требовать от себя перестать дышать. Чем больше я стараюсь подавить мои чувства к тебе, тем сильнее они становятся. Не знаю. Может, мы все делаем неправильно.

— Но как насчет Синтии? — голос Валентины дрогнул. — Кит, я слышала, как ты сказал, что любишь ее. Я слышала это. Черт побери! И не говори мне, что не любишь ее, потому что я знаю, любишь!

Кит прижал ее, и она почувствовала, как участилось его дыхание, когда он обдумывал, что сказать.

— Я люблю ее, — признался он наконец, — но, Вэл, в мире столько разновидностей любви. Каждый человек любит нескольких людей, и каждая из привязанностей отличается от другой. Любовь, которую я испытываю к ней, — это скорее любовь-забота. Я не знаю, как точнее определить ее.

Она села, отбросив его руки.

— Ты говоришь точно так же, как все женатые мужчины! — с раздражением бросила Валентина. — Разве она не «понимает» тебя, Кит? В этом проблема? Ты просто хочешь съесть один и тот же пирог дважды.

Он резко сел, и она испугалась, что зашла слишком далеко. На лице его отразилась боль.

— Это несправедливо, и ты сама знаешь это. Валентина, я не говорю, что я совершенный человек. Я думал обо всем этом прошлой ночью. То, что происходит между нами, та эмоциональная связь, которая соединяет нас… даже если мы не были физически близки, — это все равно предательство Синтии.

— Я знаю, — печально согласилась она.

Кит повернулся к ней, глаза его увлажнились.

— Но, Вэл, Боже… Может, я буду проклят и обречен гореть в аду, но я все еще хочу тебя, по-прежнему люблю тебя и ничто, ничто и никогда не заставит меня изменить своих чувств. Я всегда буду любить тебя, Вэл, до конца своих дней, даже если мы никогда не увидимся снова, если только ты этого действительно хочешь…

Они слепо уткнулись друг в друга. Рыдания снова вырвались из груди Валентины.

— Я не хотела тебя обидеть, Кит, — сквозь всхлипывания сказала она.

Он тоже плакал.

— О Боже, Вэл. Может, нам стоит попытаться… попытаться, пока это возможно…

Их бросило друг к другу, как ураганом, и, крепко обнявшись, они плакали и что-то бессвязно бормотали.

— Я люблю тебя, — пыталась сказать Валентина, но Кит заглушил ее слова своими страстными жадными губами. И она возвращала ему поцелуи. Он сорвал с нее одежду, а она — с него, и, как только они оказались обнаженными, он стремительно вошел в нее.