Я не толстая - Мэг Кэбот (2008)

Не знаю, как другим, но когда меня рвет (а это, должна признаться, со мной всегда происходит в канун Нового года), мне нравится, если окружающие проявляют некоторое сочувствие, хотя в своем состоянии я целиком и полностью виновата сама. Я похлопала миссис Эллингтон по плечу и сказала:

– Ну, ну, наверное, теперь вам полегчало.

Миссис Эллингтон посмотрела на меня и прищурилась с таким видом, будто впервые заметила:

– А вы кто такая?

– Э… я – помощница директора резиденции. Хизер Уэллс, может, помните?

Миссис Эллингтон растерялась:

– А куда подевалась Джастин?

– Джастин нашла другую работу, – сказала я.

Вообще-то это было враньем, потому что на самом деле Джастин уволили, но я-то не знаю Джастинову версию событий. Вдруг ей на самом деле были страшно нужны деньги?

Может, у нее родственники в Боснии или еще где-нибудь, где очень холодно, и им нечем согреться, а эти керамические обогреватели всю зиму спасали их от смерти? Кто его знает, Миссис Эллингтон еще сильнее прищурилась.

– Хизер Уэллс? – Она несколько раз моргнула. – Но разве вы… разве вы не та самая девушка, которая раньше пела в разных торговых центрах?

Тут-то я поняла, что миссис Эллингтон наконец меня узнала. Ну да, узнала, но только не как помощницу директора резиденции, в которой она живет.

Вот это да! Мне и в голову не приходило, что миссис Эллингтон окажется фанаткой подростковой попсы. Уж скорее ей должна нравиться музыка в стиле Барри Манилоу – это тоже попса, но для публики постарше.

– Я пела раньше, – сказала я мягко, потому что мне все еще было ее жалко – ну, из-за того, что ее вырвало и все такое. – Но я больше не выступаю.

– Почему? – полюбопытствовала миссис Эллингтон.

Мы с Магдой переглянулись. К Магде, кажется, вернулось чувство юмора – уголки ее ярко обведенных контурным карандашом губ заметно приподнялись.

– Ну, – сказала я, – это долгая история. Если вкратце, то я лишилась контракта…

– Потому что растолстела? – подсказала миссис Эллингтон.

И тут, должна признаться, я сразу перестала испытывать к ней жалость.

3

Ты – боль моя сердечная,

Но не хочу ждать вечно я.

Я не могу тебя понять.

Сейчас же или никогда

Скажи, что любишь, дай обнять!

Ты – жизнь моя, моя беда!

Ты – боль моя сердечная,

Но не могу ждать вечно я.

«Я не могу». Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни О' Брайен/Хенке. Из альбома «Сахарная лихорадка». «Картрайт рекордс»

К счастью, мне не пришлось придумывать ответ на высказывание миссис Эллингтон по поводу моего веса, потому что в этот самый момент к нам подошла директор резиденции Рейчел Уолкотт. Она шла торопливо, ее фирменные кожаные туфли без пяток звонко клацали по мраморному полу вестибюля.

– Хизер, – сказала Рейчел, увидев меня, – большое спасибо, что пришла.

У нее, и правда, был такой вид, будто она испытала облегчение от моего появления, мне это понравилось. Ну, знаете, приятно сознавать, что я кому-то нужна, пусть даже мою нужность оценили всего в 23500$ в год.

– Пожалуйста, – сказала я. – Это кто-то из наших… я хотела сказать, мы знали эту девушку?

Но Рейчел предостерегла меня взглядом, как будто говоря: «Ни слова о семейных делах при посторонних». Посторонними здесь были миссис Эллингтон и Магда: работники кафетерия не считаются персоналом резиденции, а жены президентов колледжа – тем более. Рейчел повернулась к миссис Эллингтон.

– Доброе утро, миссис Эллингтон. – Рейчел чуть ли не кричала, словно разговаривала с глухой старухой, хотя вряд ли миссис Эллингтон намного больше шестидесяти. – Вы в порядке?

Миссис Эллингтон была далеко не в порядке, и хотя ее реплика насчет моих габаритов меня и расстроила, как-никак, она все-таки – жена президента. Поэтому я только сказала:

– Миссис Эллингтон неважно себя чувствует.