Она бы рассмеялась от радости, что Джон жив И даже говорить, если бы не слезы. Она не то что плакала — просто ревела.

— Джон, посмотри на себя! Ты тяжело ранен.

— Я более или менее в порядке. — Но он обманывал.

Вряд ли его состояние можно было назвать нормальным — каждое его слово сопровождалось подозрительным свистом. — Как малыш? С ним все нормально? Он не ранен?

Кевин все еще громко и натужно плакал.

— Непростое утро выдалось у него сегодня.

Джон улыбнулся, несмотря на терзавшую его боль:

— А у всех нас?

И не успел он закончить фразу, как дом уже наполнился агентами ФБР. Пепердайн в полном боевом снаряжении, как, впрочем, и все остальные, ворвался на кухню. Он бросил взгляд на Джона, беззлобно, но с облегчением выругался и, засунув пальцы в рот, пронзительно свистнул:

— Быстро врачей! В двойном количестве.

— Почему вы так долго выжидали? — проворчал

Джон, когда его друг присел на корточки рядом с ним. — Я уж думал, что умру от потери крови, прежде чем вы нагрянете. Ну, прежде всего, появились вы ничуть не тише, чем стадо диких буйволов, а потом чертову уйму времени отсиживали задницы и, должно быть, почесывая яйца, судили и рядили, как быть дальше — а в этот момент в меня стреляли.

Пепердайн сдвинул на затылок каску и рассмеялся:

— Можешь не благодарить, Джон. Все мы прекрасно знаем твою склонность ко всякого рода благодарностям.

Кендал несколько сконфузилась:

— Ты знал, что они рядом, Джон?

Тот кивнул:

— Я видел, как за стеклянной кухонной дверью двигались какие-то тени и полагал, вернее, надеялся, что это люди Пепердайна. Вот почему я изо всех сил старался чем-нибудь отвлечь внимание старика Бернвуда.

— Вам не надо было нападать на Мэта. Вы рисковали быть убитым на месте в ту же секунду.

— Я не подумал об этом. Когда он тебя ударил… короче, у меня вполне хватало причин, чтобы самому отправить его на тот свет.

Джон и Кендал обменялись долгими многозначительными взглядами, которые, правда, прервал приход врача — тот сразу же загнал толстенную иглу в руку Джону.

— О, черт! А ведь больно.

— Кто из вас ДВОИХ восполнит мне все пробелы в этом деле? — тотчас приступил к расспросам Пепердайн. — Я желаю досконально знать, как все происходило.

Кендал пристально следила за тем, как врачи и санитары осматривали тело Мэта. Она не чувствовала особой печали по поводу гибели бывшего мужа, но ей было жаль его так неудачно сложившейся жизни.

— Мэта застрелил Гиб.

— Это мы уже поняли, — заметил Пепердайн. — Как вы думаете, это из-за миссис Линэм?

— Да. Мэт сказал, что это отец убил ее.

— Ее нашли B номере мотеля с перерезанным горлом, — сообщил им Пепердайн.

— Мэт и в самом деле ее любил, — печально произнесла Кендал. — Но для счастья у него не было возможности, особенно с таким отцом, как Гиб.

— Один из наших снайперов готов был снять старика, когда он убил Мэта, — объяснил Пепердайн, — но у Гиба на руках находился ребенок — мы не могли рисковать.

— Он что, все это время находился под прицелом? — спросила Кендал.

— Да. Но когда вы сели на стул и приняли из его рук ребенка, то сами оказались на линии огня, — наставительно добавил он. — После того же, как он выстрелил в Джона…

— Не стоило и волноваться, — пробурчал тот, когда санитары перекладывали его на носилки, — невелика птица.

Пепердайн настоятельно потребовал от Джона прекратить подначки, но Кендал ясно видела, что для двух старых друзей подобный обмен любезностями не впервой.

Пепердайн не прерывал объяснений.

— После того как Бернвуд выстрелил в Джона, вы резко изменили свое положение, то есть уперлись спиной в стенной шкаф. Мы, разумеется, понимали, что, приставив пистолет к головке ребенка, вы всего-навсего блефовали, чтобы выиграть время.