Семейные тайны - Кристин Сэлингер (2000)

А вот отсутствие кофе — это скверно.

Когда он начал одеваться, проснулась Сибилл.

— Ты идешь в мастерскую?

— Да. — Натягивая брюки, он провел языком по зубам. Черт, у него даже нет с собой зубной щетки.

— Может, завтрак сюда заказать? Кофе?

Кофе. Вожделенное слово. От одного его звука сладостно зазвенела кровь.

Но он схватил рубашку. Если она закажет кофе, ему придется с ней разговаривать. И их беседа вряд ли окончится чем-то хорошим, потому что настроение у него отвратительное.

А почему у него отвратительное настроение? Потому что он провел бессонную ночь и допустил, что она пробила брешь в его защитной броне и коварством заставила в себя влюбиться.

— Дома позавтракаю, — отрывисто бросил он. — Мне все равно нужно переодеться. — Для этого и поднялся в такую рань.

Сибилл села на кровати, зашуршав простынями. Он глянул на нее краем глаза, надевая носки. Взлохмаченная, сонная, она выглядела необыкновенно соблазнительно.

Ишь какая коварная! Сначала рыдает у него на руках, вся такая несчастная, хрупкая, беззащитная. Потом просыпается среди ночи и превращается в фантастически сексуальную богиню.

Теперь вот кофе ему предлагает. Потрясающе хладнокровная женщина.

— Я очень признательна тебе за то, что ты не оставил меня ночью одну. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Всегда к твоим услугам, — буркнул он.

— Я… — Она растерянно жевала нижнюю губу, встревоженная и сконфуженная его тоном. — Вчерашний день оказался тяжелым для нас обоих. Мне, конечно, не следовало приходить. Просто звонок Глории выбил меня из колеи, и…

Он резко вскинул голову.

— Что? Тебе звонила Глория?

— Да. — Вот она и убедилась в том, что эту информацию лучше бы оставить при себе, подумала Сибилл. Филипп расстроился. И остальные тоже расстроятся.

— Так она тебе звонила? Вчера? — Разгневанный, он поднял свой ботинок, рассматривая его. — И ты даже не соизволила упомянуть об этом?

— Я не видела в этом смысла. — Чтобы чем-то занять руки, она поправила волосы, расправила простыню. — В принципе, я вообще не собиралась сообщать о ее звонке.

— Даже так? Сет находится на попечении нашей семьи, и мы имеем право знать, что еще замыслила твоя сестрица. Мы должны это знать. — Чувствуя, что теряет самообладание, он поднялся. — Чтобы защитить его.

— Она ничего не сделает…

— Ну откуда ты знаешь? — взорвался он, поворачиваясь к ней с искаженным от ярости лицом. Сибилл с такой силой сжала в пальцах простыню, что они побелели от напряжения. — Как ты можешь об этом судить? Наблюдая с расстояния в десять шагов. Черт побери, Сибилл, это тебе не эксперимент, чтоб ему пусто было. Это жизнь. Какого хрена ей надо?

Она не выносила скандальных сцен. Ей хотелось съежиться, спрятаться от его гнева. Но, как всегда в подобных случаях, она обратила в лед свое сердце и отвечала с холодной невозмутимостью в голосе:

— Разумеется, ей нужны деньги. Она хотела, чтобы я потребовала их от вас и сама выделила ей кругленькую сумму. Она тоже кричала и бранилась на меня, вот как ты сейчас. Сдается мне, что расстояние в десять шагов и есть самая опасная середина.

— Когда в следующий раз она свяжется с тобой, немедленно сообщи мне. Что ты ей сказала?

Сибилл потянулась к халату. Рука, слава Богу, не дрожала.

— Я сказала, что от твоей семьи она не получит ни цента. И от меня тоже. Сказала, что встречалась с вашим адвокатом и употреблю все свои силы и влияние, чтобы Сет остался под постоянным покровительством вашей семьи.

— Тогда еще ладно, — пробормотал Филипп, хмуро наблюдая, как она надевает халат.

— Насколько я понимаю, большего от меня и не стоит ждать, — сухим безразличным тоном отозвалась она, чтобы закончить разговор. — Прошу прощения. — Она прошла в ванную и закрыла дверь.

Филипп услышал щелчок запирающегося замка.