Разрыв - Дебра Кент (2003)

— Притащила в дом девчонку бог знает откуда и веришь любой ее галиматье! Кто знает, что у нее на уме? Что она хочет спереть отсюда? Какие болезни мы от нее подхватим? Ты ставишь под удар семью и дом только потому, что какая-то идиотка объявила себя моей женой? Это от тебя тошнит, дорогая моя. — Он покрутил пальцем у виска: — Совсем рехнулась.

Мэри уже не плакала, а выла.

— Роджер, ты что, в самом деле думал выйти сухим из воды? Ты же неглупый человек. С чего ты вдруг вообразил, что можно затеять этот идиотский якобы секретный брак с шестнадцатилетней девочкой, а потом запросто вывернуться?

Роджер так и подскочил:

— Ты же сказала, тебе двадцать один! — Трясущийся палец потянулся к Мэри.

Все трое ахнули. Сам себя разоблачил!

Роджер зажал рот ладонью и рухнул на стул.

— Боже, Господи милосердный…

— Ты жалкая карикатура на мужчину. Выживший из ума развратник! Меня просто вырвет сейчас!

— Не буду тебя удерживать. Только не на ковер, пожалуйста.

Даже сидя в луже, он будет жалко огрызаться. Потрясающе!

— Позволь мне перечислить твои преступления, — продолжала я. — Во-первых, ты двоеженец. Если хочешь знать, двойной брак запрещен законодательством: статут 1846, статья пятая: «Брак не может быть заключен, если у какой-либо из сторон имеется бывший муж или жена, брак с которыми не был расторгнут». Это я нашла в Интернете. — Ликование снова грело меня. — Во-вторых, по закону твои действия попадают под статью «Изнасилование».

— Вряд ли, — заявил Роджер. — Официально брачный возраст в штате — шестнадцать лет. Это я нашел в Интернете. — Он самодовольно выдвинул челюсть вперед.

— Но мне было только пятнадцать, когда мы поженились, — тихо сказала Мэри.

Мы с Роджером уставились на нее. Роджер закрыл лицо ладонями.

— Господи Иисусе…

Я взглянула на часы.

— У тебя двадцать минут собрать сумку. Завтра сообщишь мне свой адрес, все остальные манатки я вышлю туда. А сейчас убирайся.

— Ты тоже просто так не отвертишься, учти. — Он поднялся и погрозил мне пальцем.

По уши в собственном дерьме, а строит из себя обиженного. Было слышно, как он мрачно топает наверх, будто малыш, которому не дали доиграть в «Тетрис».

Хлопнула дверь, открывались и закрывались ящики комода.

Вдруг Роджер грохнул кулаками по стене с криком:

— Срань! Срань! Как она могла, сволочь!

— Что он нам сделает, миссис Райан? — Мэри была в ужасе.

Я обняла ее, волосы девушки пахли духами.

— Он ничего больше не сможет нам сделать, Мэри. Ни мне, ни тебе. Никогда.

Она захлюпала носом:

— Миссис Райан, это несправедливо. Просто нечестно!

— Что нечестно, Мэри?

— Я должна была стать настоящей американской женой. Мне это обещали!

Гнев и обида. Пит очень похоже хнычет, если ему не обломится что-то заведомо вожделенное («Ну ты же сказала, что фургон с мороженым приедет сегодня! Это просто нечестно!») Я не знала, что ей ответить, кроме банального и беспомощного «никто не обещал нам, что жизнь будет справедливой».

— Это правда, — заморгала Мэри и крепче меня обняла. — Спасибо вам, миссис Райан. Спасибо, что дружите со мной.

Я понятия не имела, что буду делать с шестнадцатилетней филиппинкой, но, разумеется, не собиралась отправлять ее обратно на Черное озеро. Сказала, что оплачу ей дорогу на родину.

— Нет, нет, миссис Райан! — закричала она. — Отец убьет меня, если узнает. Я не могу, мне нельзя возвращаться. Пожалуйста, не посылайте меня обратно!

— Мэри, у тебя есть родственники в Штатах?

Она кивнула, прикусив губу.

— Где-то в Филадельфии. (У нее это звучало как «Пилладельфия».) Двоюродные братья отца.

— Я попробую найти их и договориться, чтобы ты жила с ними. А пока… — Я проглотила комок, — можешь временно оставаться здесь, со мной и с Питом.

— И с Типпи? — Она просияла. — С котятами?