Счастливец - Уильям Локк (1994)

— Конечно, — ответил Поль не слишком умно. — При случае. Когда-нибудь.

— Ну, а если скоро?

— Скоро?

У Поля закружилась голова. Что надо понимать под словом «скоро»?

— Хорошо, — рассмеялся лорд Френсис, — не завтра. Но очень скоро. Видите ли, Савелли, я буду говорить откровенно. Партия уже в течение долгого периода явно бездеятельна. Посмотрите на большинство из нас. Нам нужна молодая кровь — не старые заики, — чтобы, возвращаясь к власти, мы могли располагать группой деятельных людей в расцвете сил. Я знаю, разумеется, — моя обязанность знать это — что вы сделали для Лиги молодой Англии, но я пропустил вашу речь в Хикней-хисе осенью. Вы имели огромный успех, не так ли?

— Им, кажется, понравилось то, что я сказал, — скромно ответил Поль. — Когда же вы слышали об этом?

— Вчера вечером.

— Уинвуды — самые дорогие люди на свете, — произнес Поль осторожно, — но они предубеждены в мою пользу.

— Это были не Уинвуды.

Прекрасная истина блеснула в уме Поля.

— Тогда это была принцесса Зобраска.

Лорд Френсис рассмеялся.

— Не все ли равно? Я знаю все о вас. Редко приходится выслушивать чьи-либо речи из вторых рук. Вопрос таков: согласились бы вы выставить вашу кандидатуру, когда наступит время?

— Думается, что соглашусь! — ребячески весело воскликнул Поль.

Его ревнивая досада уступила место восторгу. Так, значит, София рассказывала о нем Френку Айресу! Расточая свои чары лидеру, она имела в виду его, Поля. Она повторила его речь Айресу! Лорд Френсис внезапно превратился из попугая в замечательного малого. И принцесса воцарилась в его сердце с еще большим блеском, чем прежде.

— Единственное препятствие, — сказал Поль, — в том, что мне приходится зарабатывать на существование.

— Это можно будет исправить, — сказал лорд Френсис.

Лишь только представился случай, Поль прилетел в Четвуд-парк и высказал своей принцессе все, что думает о ней, называя ее богиней, ангелом и другими хорошими именами. И принцесса, которая была одна, угощала его драгоценным русским чаем в скорлупках из китайского фарфора и английскими бисквитами.

Она приняла его не в официальной гостиной, как некогда, но в интимной обстановке ее собственного будуара, среди мягкого света, мягких тканей и подушек. Когда чай был выпит, Поль сознался ей в своем несправедливом недовольстве Френсисом Айресом.

— Вы слишком ревнивы, — сказала принцесса.

— Поэтому-то вы сказали «Какой же вы глупец»? — спросил он.

— Отчасти.

— А какие же были другие причины?

— Каждая женщина имеет тысячу причин, чтобы назвать мужчину глупым.

— Назовите же мне хоть часть из них!

— Хорошо! Ну, разве не глупо стараться поссориться со своим лучшим другом, когда предстоит разлука на три или четыре месяца?

— Разве вы скоро уезжаете?

— На будущей неделе!

— О! — воскликнул Поль.

— Да. Я еду в Париж, потом на мою виллу на Мон-Борон. У меня тоска по родине. Потом, к весне, в Венецию.

Поль печально смотрел на нее. Жизнь сразу показалась ему бледной и пустой.

— Что я буду делать все это время без моего лучшего друга?

— Должно быть, найдете другого и забудете.

София откинулась на подушки цвета пурпура и терракоты, а круглая черная подушка обрамляла ее голову, как нимб.

Поль тихо сказал, наклонившись вперед:

— Неужели вы допускаете, что вы женщина, которую можно забыть?

Их глаза встретились. Игра становилась опасной.

— Будут помнить принцессу, — ответила она, — но забудут женщину.

— Если бы не женщина в этой принцессе, что могло бы меня заставить ее помнить? — спросил он.

— Но ведь и тут вы видите меня не слишком часто!

— Знаю. Но вы здесь, вас можно видеть, не всегда, когда я хотел бы, потому что это значило бы каждый час на дню, но вы все же видимы. Вы здесь в атмосфере моей жизни.