— Мондейн, не так ли? — спросил тип. — Марвин Коулс. Наши с Джулией магазины расположены напротив, через площадь. Интересует вас отличный федеральный угловой стул?

— Не сегодня, — ледяным тоном ответил Энтони, подметив в глазах Элинор неприкрытое отвращение. — Обратитесь к моим служащим.

— Чтобы встать в очередь восьмисотым по счету?

Чтобы отделаться от него, Энтони дал ему карточку.

— Ого, — сказал Коулс, — такие штучки стоят недешево. А для меня сойдет и просто нацарапать наш номер телефона на обратной стороне формуляра. Послушайте, милочка, — это было адресовано уже Элинор, — так вы не забудьте о том, что я давеча говорил вам. Ладно? Предложение по-прежнему остается в силе.

В ответ Элинор отчеканила:

— Спасибо.

Марвин Коулс убрался. Элинор сказала Энтони с нервным смешком:

— Джулия говаривала по поводу Марвина, что никогда не могла решить, то ли дать ему пинка, то ли опрыскать чем-нибудь. Ой, миссис Вильямсон! Спасибо вам за суп. Я с удовольствием съела его вчера вечером и то, что принес Дон, тоже.

— Мы не можем сделать много, — сказала маленькая пожилая леди. — Мы все будем скучать по ней. Дон приносит свои извинения. Он должен был уехать в Сент-Луис за женой, но они оба будут завтра в церкви. Почему бы вам не отправиться домой, дорогая? Вы выглядите такой измотанной. Люди поймут.

— Отличная идея, — сказал Энтони, и его очаровательная улыбка почти заставила старую леди зажмуриться.

Затем внезапно она сказала что-то коротко по-итальянски, что заставило зажмуриться уже его.

Он ответил со смехом, и Элинор целых полторы минуты слушала, как они болтают непонятно о чем с радостным изумлением на лицах. Наконец миссис Вильямсон сказала по-английски:

— Ну ладно, достаточно. У Элли кружится голова. Спасибо, сэр, за славное упражнение.

Когда она шагнула за порог, Элинор спросила:

— Что все это значило?

Энтони вновь устремил все свое внимание на нее и сказал с улыбкой удовольствия:

— Она спросила, не из Италии ли приехали мои родители. Я сказал, что да. Она тогда спросила, не из Катании ли? Я опять сказал да. И тогда она сказала, что ее родители тоже оттуда.

— Родители Вилмы?

— Если ее так зовут. Ее мать настояла, чтобы она изучила язык. Но она сказала, что ей не пришлось использовать эти знания, живя в округе Пайк.

— Полагаю, что так оно и было, — пробормотала Элинор, слишком усталая, чтобы тратить силы на изумление по поводу того, какие удивительные вещи можно узнать о людях, встречающихся ей каждый день в течение долгих лет. Возможно, в этом заключалась некая мораль, но извлекать ее было выше ее сил.

Владелец похоронного бюро принялся закрывать двери и гасить свет, выразительно поглядывая на последних посетителей. Он сказал:

— Элли, почему бы вам не поехать домой? А вы, ребята, можете выпить кофе в зале ожидания.

Элинор кивнула, осознав, насколько она устала. По крайней мере, завтра это тяжелое испытание закончится.

Или оно только начинается?

— Думаю, что я отправлюсь домой, — сказала она, — спасибо, Майк. Думаю, что Джулия была бы вам благодарна. И она оценила бы то, что вы, Тони, приехали.

Но Энтони Мондейн не собирался смиряться с тем, что ему дают от ворот-поворот. Он крепче сжал ее руку, в этом было что-то собственническое.

— Вы ели сегодня?

— Я… я не помню.

— Оно и видно. Ваша машина здесь?

— Д-Да.

— Оставьте ее. Мы заедем сюда позже, когда поедим.

— Тони, это очень благородно с вашей стороны, но мне не хочется…

— Вас никто не спрашивает, чего вам хочется. Собирайтесь, и ведите себя, как послушная девочка.

Сняв пальто Элинор с вешалки в холле, Энтони набросил его на ее плечи. Мэтт Логан, адвокат, выглянул из-за угла и спросил:

— Элли, вы в порядке? Завтра мы заедем за вами? Мы были бы рады сделать это.