Мария - Хорхе Исаакс (1980)

Хосе проводил меня на реку и рассказывал о своих посевах и охотничьих угодьях, пока я плавал в тихой прозрачной заводи, откуда срывался вниз шумный поток, образуя небольшой водопад. Когда мы вернулись, на единственном в доме столе уже был приготовлен соблазнительный завтрак. Маис присутствовал во всем: и в похлебке, разлитой по обливным глиняным мискам, и в золотистых лепешках, разложенных на скатерти. Единственный столовый прибор был поставлен для меня; вилка и нож лежали крест-накрест поверх белой тарелки с голубой каймой.

Майо уселся у моих ног, выжидающе поглядывая вокруг, но вел себя более скромно, чем обычно.

Хосе принялся чинить рыболовную сеть, а его дочери, радушно, хотя и смущаясь, ухаживали за мной, стараясь угадывать каждое мое желание. Обе очень похорошели и из былых озорных девчонок превратились в заботливых женщин.

Выпив по стакану густого пенистого молока, заменявшего десерт в этом патриархальном завтраке, мы с Хосе вышли осмотреть сад, огород и пашню. Старик остался очень доволен моими теоретическими познаниями в полевых работах. Через час мы вернулись, и я распрощался с девушками и их матерью.

Доброму Хосе я повесил на пояс охотничий нож, который привез из Кундинамарки, Трансито и Лусии надел на шею красивые четки, а Луисе поднес ларчик, о котором она просила мою мать. В обратный путь я пустился ровно в полдень, как определил по солнцу Хосе.

Глава X

Я понял, что видел рай, где не хватало только ее…

Я шел домой неторопливым шагом, и образ Марии снова завладевал моим воображением. Почему все эти безлюдные просторы, молчаливые леса, цветы, птицы, воды говорили мне только о ней? Что напоминало мне здесь о Марии? В свежей тени деревьев, в ветерке, пробегавшем по листве, в ропоте реки?… Я понял, что видел рай, где не хватало только ее, понял, что не могу не любить ее, хотя бы она и не любила меня. Вдыхая запах лесных лилий, которые собрали для меня дочки Хосе, я мечтал, что, быть может, их коснутся губы Марии: вот как быстро отступили все мои ночные страхи.

Едва переступив порог дома, я направился в рукодельную к матери. Мария была с ней; сестры пошли купаться. Ответив на мое приветствие, Мария снова склонилась над шитьем. Мама обрадовалась моему приходу; дома уже беспокоились, почему я задерживаюсь, и собирались послать кого-нибудь за мной. Я повел рассказ об успехах в хозяйстве Хосе, а Майо тем временем слизывал колючки и травинки, приставшие к моей одежде в лесных зарослях.

Мария снова подняла глаза и взглянула на букет лилий, который я держал в левой руке, правой опираясь на ружье; я почувствовал, что она ждет, но непонятная робость – может быть, я постеснялся матери или вспомнил о своих вечерних размышлениях – помешала мне протянуть ей цветы. И все-таки я с наслаждением представлял себе, как прекрасна будет одна из маленьких лилий в ее блестящих каштановых волосах. Эти лилии предназначались ей, ведь, наверное, утром она собирала фиалки и срезала цветущие ветки апельсина, чтобы поставить в вазу на моем столе. Когда я вошел к себе в комнату, там не было ни одного цветка. Наткнись я на змею, свернувшуюся клубком посреди стола, я не был бы так потрясен, как при виде пустой вазы: запах цветов казался мне дыханием Марии, веявшим вокруг меня во время занятий, колыхавшим полог кровати во время сна… Ах, значит, она и правда меня не любит! Значит, я только обманывался игрой своего безудержного воображения! И что теперь делать с этим принесенным для нее букетом? О, будь рядом со мной в эти минуты оскорбленной гордости и досады на Марию какая-нибудь прекрасная, очаровательная женщина, ей подарил бы я эти цветы, и пусть бы она украсила себя лилиями напоказ всем. Я поднес цветы к губам, словно прощаясь навеки с несбывшейся мечтой, и, размахнувшись, швырнул их в окно.

Глава XI

Мария, лилии были для тебя…