Идеальная мать - Эйми Моллой (2019)

Нэлл протиснулась сквозь толпу и увидела их в самом конце открытой террасы. Одди сдвигал столы и высматривал лишние стулья. Фрэнси, одетая в черное хлопковое платье с весьма откровенным вырезом, здоровалась и обнималась со всеми по очереди. Там были и Юко, и Джемма, и Колетт, которая выглядела еще лучше, чем обычно: длинные распущенные блестящие волосы, светло-розовая помада. Рядом стояли еще женщины, Нэлл мало кого узнавала. Они последнее время перестали ходить на встречи, так что имен их она не помнила.

— Привет, — сказала Нэлл и подошла к Одди. Он был одет как обычно: выцветшая футболка с названием группы, о которой Нэлл никогда не слышала, шорты и стоптанные «конверсы». — Стремное какое-то место, скажи?

— Согласен.

— Кто его выбрал?

— Ты.

— А, точно. Я не ожидала, что здесь такая движуха. — Она стала высматривать в толпе официантку, ей было неловко от того, что Одди стоял так близко и разглядывал ее. Он отпил пива, над верхней губой осталась пена. Нэлл подавила в себе желание стереть след большим пальцем. — Где ты взял пиво?

— В баре, — наклонился к ней Одди. — Сейчас нет официантов.

За ними внезапно появилась Фрэнси. На веках у нее поблескивали серебряные тени.

— Где Уинни?

— Привет, Фрэнси, поживаю я восхитительно, спасибо, что спросила.

— Ой, прости, — сказала Фрэнси. — Привет и все такое. Придет она?

— Да, должна скоро, — сказала Нэлл, хоть и сомневалась, что Уинни действительно появится. Она написала ей два имейла и позвонила. Уинни отказалась без объяснений, просто сказала, что у нее не получится. А вчера поздно вечером она вдруг сообщила Нэлл, что передумала: «Я хочу с вами. Альма еще может посидеть с ребенком?»

— Думаю, она сейчас оставит Мидаса с Альмой и придет, — ответила Нэлл.

— А, понятно, тогда буду ее ждать.

— А я пойду возьму выпить, — Нэлл протиснулась внутрь и направилась к бару. Она заказала джин-тоник и стала вспоминать о том, как они на прошлой неделе поссорились с Себастьяном. Она стояла в ванной и чистила зубы. Перед этим она сообщила Себастьяну, что вопреки его желаниям, взяла Альму на работу.

«Нэлл», — сказал он раздраженно.

«Что?» — она посмотрела на его отражение в зеркале.

«Мы же это обсуждали. Мне кажется, ты зря это сделала».

«Почему?»

«Сама знаешь. — Он на секунду умолк. — Она же нелегалка».

Она сплюнула в раковину:

«Ты хотел сказать, у нее нет документов».

«Это не стоит того, чтобы так рисковать».

«Чем рисковать-то? Нашей столь многообещающей политической карьерой? — Нэлл прополоскала рот, прошла мимо него на кухню и включила чайник. — Вот моя политическая карьера закончилась, когда мне было пятнадцать, во дворе у Майкла Маркхама».

«Ты же знаешь, я не об этом. Сама понимаешь, тебе надо быть осторожней…»

Кто-то дотронулся до ее плеча: рядом с ней втиснулась Колетт, знаками подзывая бармена.

— Ты чудесно выглядишь, — сказала Колетт и посмотрела на ее плечо. — Я говорила, что мне безумно нравится твоя татуировка?

— Хочешь секрет? — сказала Нэлл ей на ухо и приподняла футболку. — Это мои беременные штаны. Ребенку уже два месяца, а я все еще в беременных штанах.

Колетт рассмеялась:

— Эластичный пояс — одно из великих открытий беременности. — Она посмотрела куда-то за Нэлл. — О, отлично, она пришла.

Нэлл обернулась и увидела, что у входа в одиночестве стоит Уинни. На ней было обтягивающее желтое платье, которое подчеркивало нежный блеск шеи и ключиц и живот, удивительно плоский для женщины, которая полтора месяца назад родила. Она, кажется, рассматривала людей вокруг себя.

— Вид у нее какой-то… встревоженный, — сказала Нэлл. — Да ведь?

— Да ладно? — посмотрела на нее Колетт. — Ну, а как иначе. Сложно в первый раз оставить ребенка с чужим человеком. Я еще не оставляла.