Рокот - Анна Кондакова (2023)

Он, насколько мог неторопливо, вышел из кухни, а в гостиной рванул к книжному шкафу и распахнул дверцы. До боли прикусил нижнюю губу, выискивая глазами семейный фотоальбом в бархатистой красной обложке. Тот обнаружился на верхней полке, между двумя увесистыми словарями: этимологическим и толковым Ожегова.

Стас уселся с альбомом на край дивана. Раскрыл и начал бегло разглядывать фотографии. Родители, их родители, дальние родственники, сестры и братья, тети, дяди. Цветные и черно-белые снимки.

На страницах альбома мелькнули и его собственные фотографии: вот он, семилетний, пошел в первый класс; вот ему уже лет девять, он играет на детской площадке; вот он с родителями и грудным Юркой у второго городского роддома.

Среди фотоснимков Стас обнаружил даже Егора, еще подростка, все такого же выдержанного, с высокомерным взглядом. Он стоял рядом с матерью, тетей Тамарой, сухопарой остроносой женщиной. От снимка веяло холодом.

Стас перевернул страницу, еще одну, еще, еще. Он искал единственно важную сейчас фотографию, ту, что видел во время своего первого Гула смерти на экране в кинозале. Дед оставил ему подсказку еще в самом начале, а потом еще раз намекнул на нее, но Стас понял это только сейчас.

– Что ты делаешь? – Взволнованный голос матери, прозвучавший над головой, заставил его вздрогнуть.

– Мне нужна фотография, – ответил он, продолжая листать альбом.

– Фотография? Юрина? Для полиции?

– Да, – соврал Стас: он не готов был сейчас объяснять матери, зачем ему нужна фотография деда. И не абы какая, а определенная.

– Давай помогу, ты не там ищешь, все снимки Юры в начале альбома. – Мать протянула руку, чтобы помочь, но Стас прижал альбом к себе.

– Я сам, мам… я сам, ладно?

Она выпрямилась, ее руки безвольно повисли вдоль тела.

– Стасик, что с тобой не так? Я чувствую, что-то не так, – не своим голосом сказала она. – Ты знаешь, где Юра? Знаешь, да? Ты кого-то подозреваешь?

Сейчас голова Стаса не работала на генерацию лжи, он все быстрее пролистывал толстый семейный альбом. И нашел то, что искал. Положил ладонь меж страниц, прикрыл альбом и посмотрел на мать.

– Мам, ты не искала Юркины ботинки? Кажется, я их не видел у входа. Может, он вышел, а ты и не заметила?

– Ботинки? – Мать ахнула и кинулась в прихожую.

Стас быстро вынул фотографию деда из уголков-держателей, сунул в карман джинсов.

Но тут его взгляд упал на соседнее фото.

Почему он не видел его раньше?

Со снимка улыбались пятеро пожилых людей, они стояли в ряд у постамента какого-то памятника (верх был обрезан, но фотография была сделана не в Леногорске), а посередине, чуть выступая вперед, высился дед. В распахнутом зимнем пальто и строгом деловом костюме он был больше похож на типичного жителя элитных районов Коммунального проспекта, в народе именуемого местным Манхэттеном, чем на простого пенсионера и любителя рыбалки с окраины города.

Рядом с ним, по правую руку, в короткой норковой шубе стояла Альбина Позднякова, та самая учительница из школы для детей с нарушениями слуха. Стас сразу узнал ее, хотя она выглядела моложе, с короткой стрижкой-химией и ярко накрашенными глазами. Женщина улыбалась, но в ее улыбке было что-то тревожное.

Слева от деда стояли незнакомые Стасу двое мужчин: один лысый, низкого роста, в очках, а второй – совсем худой, с болезненным вытянутым лицом и короткой козлиной бородкой.

Из-за их спин, словно не желая попадать в кадр, выглядывала невысокая хмурая женщина лет пятидесяти. Ее голову покрывала белая шаль, под поношенным драповым пальто скрывалась полноватая фигура. В руке женщина держала альбом.

Увидев ее, Стас почувствовал, как неистово забилось сердце.