- Жень, ну давай сходим к ней вместе. Вера Павловна, она умная женщина. Может она что-то подскажет.

- Хорошо-хорошо. Сходим. Теперь мы можем поговорить об ошибках?

- Да-да, - отвечала Яна с напускной готовностью и энтузиазмом, - конечно можем.

* * *

- Итак… Почему всё так получилось?

- Наверно потому, что я дура.

Гусаков поморщился. Что за мода у баб - находить примитивные, быстрые ответы.

- Хорошо, давай по-другому - почему ты не пришла ко мне с этой проблемой? Почему ты прыгнула в постель к этому мудаку?

- Женя… Я не знаю…

- Ну, Ян… Тебе же не пятнадцать лет. Думай… Что я делал не так, что ты поверила какому-то прохиндею… Почему ты побежала к нему, а не ко мне?

- Эдик, я…

Янка осеклась, поняв, чьим именем она сейчас назвала мужа. Она замерла с вытянувшимся лицом и с испугом смотрела не него, ожидая взрыва.

Евгений посидел, опустив голову, помолчал. Потом взял со стола хрустальную сахарницу, развернулся и метнул её в кафель. Осколки и сахар разлетелись по всей кухне. Хорошо, Мария в школе, и не увидела этого безобразия.

Женька замычал от злобы и долбанул кулаком по столу. Потом потянулся, накрутил на руку халат жены у неё на груди, потащил к себе через столешницу. Та даже не трепыхалась. Просто закрыла глаза, навалилась на стол, покорно ожидая чего угодно.

Гусаков ничего не соображал, ярость залила его глаза кровавым туманом. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не ударить Янку кулаком в лицо. Со звериным рычанием выплюнул:

- Сука! Тварь!

Отбросил её обратно на диванчик, и ушёл в зал на свою тахту. Лег навзничь и уставился в потолок.

Всё напрасно… Ничего уже не исправить… Господи! За что?!... Надо уходить… Чтобы не видеть её… Так… Надо успокоиться… Чёрт, вроде начало всё нормализоваться, и вот… Надо успокоиться…

Мысли метались в голове, как перепуганные вороны. Он никак не мог сосредоточиться на чём-то важном. Крикнул:

- Яна! У нас корвалол есть?!... Накапай тридцать капель…

Жена принесла стаканчик. Она сдерживала рыдания, и тряслась.

Муж раздражённо попросил:

- Ты, это… За базаром следи… А то я тебя ненароком убью.

- Ж-женя, п-п-прости…

Женька сел, хлобызднул лекарство.

Ему уже до чёртиков надоело это «прости». Она повторяла его каждые пять минут.

- Значит так… Кончай посыпать голову пеплом… Больше я не хочу слышать от тебя о прощении. Поняла? Нам нужен реальный разговор. Конструктивный. Поняла?

- Д-д-да, Ж-ж-женя…

- Садись. Будем говорить дальше. И перестань трястись, твою мать! У нас нет времени на истерики…

Подождал, пока она не перестала всхлипывать.

- Ты, что - до сих пор с ним встречаешься?

- Нет… С т-т-того времени… Я его не в-в-видела…

- Тогда, почему?

- Что «почему»?

Гусаков не выдержал, рыкнул:

- Его имя почему?!

- Я всё время думаю об этом… Я всё время думаю, как всё исправить…

Он посидел, больными глазами глядя в сторону. Пробормотал:

- Господи, за что мне это?… Ладно…

Продолжил зло и настырно:

- Повторяю вопрос - почему ты, со своей проблемой, пошла к нему, а не ко мне?

- Я не знаю… Я не могу понять… Перемкнуло что-то.

- То есть - ты настолько мне не доверяешь?

- Доверяю… Я доверяю тебе…

- Дело в том, Ян, что когда случится ещё какая-нибудь херня, ты снова побежишь не ко мне, а от меня. И всё опять рухнет. И на кой хрен нам всё налаживать?... Я не понимаю, когда, в какой момент, потерял твоё доверие? Что я сделал не так? Какие мои ошибки? Думай, Яна, думай…

* * *

Долго молчали.

Потом Янка, всхлипывая, осторожно начала:

- Ты всё работаешь и работаешь… Придёшь домой… Тоже работаешь…

- Так… Понял… Тебе нужно больше внимания. Тебе его не хватало?