Кажется, от эмоций я потеряла дар речи, я смеюсь и плачу одновременно, я до невозможности счастлива, я до невозможности люблю.

Я растворяюсь в его объятьях, когда мы остаёмся на берегу одни. Только он, я, вздыхающий океан, тёплый бриз и моргающие звёзды. Этой ночью, плед, брошенный на песок — наше брачное ложе. Берег — его спальня, океан — моя. Мы не спешим, пропечатывая любовью каждую клеточку и поцелуем каждый сантиметр кожи. Я хочу принадлежать ему полностью, я отдала себя ему полностью, и он за это вознаградил меня затмевающим сознание удовольствием. Наши стоны глушит шум набегающих волн, а страсть поднимает градус воды. Шепотом перебраны все нежности и окончательно склеены края наших душ. Теперь мы неделимое целое и ему от меня никуда не деться. Этой ночью время ради нас специально раздвинуло свои границы, чтобы мы смогли насладиться друг другом до полного счастливого истощения. Поэтому весь обратный полёт домой я беспробудно проспала. И Джордж, кстати тоже, вымотался мой бедняжечка.

…Сиэтл вернул нас к действительности. Понедельники всегда резко включают реальность.

— Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? — сегодня у Джорджа первая химия и он категорически отказывается, чтобы я составила ему компанию.

— Так будет лучше. Мне куда приятней, видеть возвращаясь твою улыбку, чем встревоженные глаза, пока ты будешь держать меня за руку целых два часа. Я большой мальчик, сам справлюсь. Вечером покажете, что вы там с Эммой за видео смонтировали, — двадцать пятый поцелуй на прощание и мой тяжёлый вздох, глядя на захлопнувшуюся дверь.

— Всё ведь будет хорошо, — не то утверждая, не то спрашивая, произносит Эмма, переключая на себя моё внимание. — Пошли посмотришь кадры, когда я снимала плавающего Шмеля!

— Боже, ты его ещё и в океан затащила? Где он, кстати? Прячется?

— Неа, Джесс взяла его, чтобы делать вид, что она гуляет с собачкой, — хмыкнул ребёнок, хитро на меня покосившись. — Но кроме Шмеля она взяла с собой ещё и Кирана.

— Прекрасно, теперь я спокойна за безопасность Шмеля. А что ба?

— Её высочество ещё не спускались. Она ведь к нам не навсегда перебралась? — в ужасе округлила глаза Эмма. — Она меня пугает. И Шмеля тоже. Твоя бабка всех пугает!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ой, да перестаньте, она милейшая старушка. Просто Маргарет захотелось погостить у нас пару дней, — я сама была в шоке, когда ба заявила мне о своём решении. Подозреваю, она решила лично убедиться, что её теория о моей беременности верна. Так что ждём ещё два дня и делаем тест. Хотя, с другой стороны, ба встряхнёт атмосферу, и никто уже не будет заморачиваться на курсе химеотерапии Джорджа, когда тут по дому будет расхаживать этот генерал в юбке.

— Ах вот вы где! — она обнаружила нас через два часа в спальне Эммы. — Эвелин, ты сегодня дышала свежим воздухом?

— Нет, ещё не выходила. Хочешь посмотреть видео со свадьбы? Будешь нашим первым зрителем, — но судя по этой изогнутой брови, чувствую, что сейчас меня возьмут за руку и отведут на кухню, напоят соком, а потом отправят гулять. А затем заставят плотно пообедать и уложат вздремнуть. Боже, хоть бы ей не пришло в голову остаться здесь на целых девять месяцев!

— Надеюсь, ты хотя бы нормально позавтракала? — ну вот, я же говорила.

— Ба, всё хорошо, расслабься.

— Это никуда не годится. Видео я посмотрю вечером вместе со всеми. Сейчас я спущусь и выясню у вашей домработницы, что она собралась готовить на обед, а потом мы пойдём дышать свежим воздухом. И никаких капризов, Эвелин!

И ничего не поделаешь, пришлось идти гулять, а затем обедать, а потом оставив ба на растерзание Эммы и Шмеля, я удрала немного к себе поработать. Правда через двадцать минут меня отыскала Джесс, и вся работа пошла коту под хвост.