Небеса любви - Кэтрин Кингсли (2017)

мне очень трудно писать это письмо. Я долго и упорно сражалась со своей совестью, но теперь вижу, как вас не хватает людям Сен-Симона. И у них есть полное право скорбеть о том, что вас с ними нет. А я не права в том, что не даю вам воссоединиться.

Земля возродилась от вашей заботы не без причины. Эта земля по праву принадлежит вам. Вы – законный сын Сержа и Кристины де Сен-Симон, и по закону о наследовании вы – седьмой герцог Сен-Симон.

Я знаю, что это заявление может показаться вам вздорным, но это – правда, и Мишель Шабо готов поклясться под присягой, что все так и есть. Он исповедовал перед смертью вашу мать, и он же проследил за тем, чтобы вас отдали на попечение Ламартинам для того, чтобы уберечь от моего мужа. Я ничего об этом не знала до того дня, как вы уехали из города – лишь кое о чем догадывалась. Чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку, я пошла к Мишелю Шабо. Он не мог сказать вам правду, но очень настаивал на том, чтобы с вами поговорила я.

Простите меня за то, что не писала вам раньше. Я думала, что смогу хранить молчание, но это стало невозможным. Отец Жан-Жака не любил ни сам Сен-Симон, ни его обитателей. В отличие от вашего отца, который вкладывал в эту землю и в этих людей душу и сердце. А мой сын Жан-Жак безразличен к Сен-Симону. Он не заботится об этой земле так, как должен заботится настоящий хозяин. Но вы – другое дело. Мне не следовало держаться за Сен-Симон ради своего сына. Если вы сможете простить меня, я буду вам благодарна. Но о чем я буду молиться неустанно, – так это о том, чтобы вы нашли в себе силы простить мою дочь. Она страдает.

Ваша сестра во Христе,

Фрэнсис Монкрифф»

Сжимая в руке письмо, Паскаль сел на жесткую койку. Он прочел послание герцогини еще раз, а потом выронил листок, и тот, покружив в воздухе, опустился на пол. А Паскаль, прижав голову к коленям, безуспешно пытался унять боль, пронзившую насквозь, словно острым ножом, его и без того израненное сердце.

Когда же он снова поднял голову, сумерки превратились в ночь. И к этому моменту он уже принял решение. Может, он и законный хозяин Сен-Симона, но он никогда не вернется туда, чтобы заявить права на землю, на которой был рожден.

– Простите, Элизабет, – в который раз сказал Дом Бенетард, – мне бы хотелось вам помочь, но я не могу. Ваш муж выбрал уединение и молчание. И я не позволю его беспокоить.

– Но почему? – не унималась Лили. – Я ведь должна с ним поговорить. Он не отвечает на мои письма. Как еще я могу с ним связаться? Прошу вас, падре, это очень срочное дело. Если бы я могла встретиться с ним хоть бы на несколько минут, я бы все смогла уладить…

– Элизабет, когда ваш муж будет готов поговорить о том, что его мучит, он придет ко мне. И тогда я сообщу ему о вашем визите. А пока будет лучше, если вы вернетесь домой.

Лили была абсолютно убеждена в том, что ей удастся увидеться с Паскалем, и отказ аббата был для нее как гром среди ясного неба. Она шла через арку главного входа, глотая слезы.

– Не надо так сильно расстраиваться, – уговаривал ее отец Шабо, гладя по руке. – Аббат ведь сказал, что Паскаль придет к нему, когда будет готов.

– Но почему он не мог хотя бы сказать Паскалю, что мы здесь?

– Дом Бенетард объяснил, что ваш муж избрал одиночество в качестве средства борьбы со своей болью.

– А как насчет моей боли?! – в гневе воскликнула Лили. – И вообще, как мы оба можем почувствовать себя лучше, если не можем даже поговорить друг с другом? Аббат должен был это понять и сходить за Паскалем.

– После того, как он сказал, что не желает никого видеть, а я вас – в особенности? – веско заметил отец Шабо.

– Это было почти три месяца назад. Но Паскаль ужасно упрям! Как же до него достучаться!

Лили уставилась на высокую стену, разделявшую их с мужем. Возможно, он сейчас находился совсем рядом, может быть, работал в саду. Ведь Паскаль – не из тех, кто целыми днями сидит сложа руки.