Успех - Людмила Бояджиева

– Там, этот господин не даст соврать, сказано, что я женщина. До этого, господа дамы, я считал себя мужчиной. – Ама всхлипнула, гулко ударив себя кулаками в подозрительно пышную грудь и завопила басом: – Мужиком, блин, считал! О чем вспоминать горько и больно… Я руководил трестом железобетонных конструкций. Дела шли совсем не плохо. Но история Лолики буквально вывернула меня наизнанку. (Дама изобразила рвотный спазм. Скривилась и рыгнула в платок – очевидно, перебрала дыни). Я спросил себя: Что ты делаешь, Амек? Что творишь, сукин ты сын, когда вставляешь… Ну, вы понимаете, кабинет, государственное знамя, портрет президента, толпа посторонних ответственных лиц – все это жутко заводит. То есть кошмарно. Особенно, когда выступающие все время талдычат : "забить сваи", "вогнать поршни", "натянуть перекрытия", "поставить конструкцию раком"… Прошу прощения, мисс Трупп, не надо больше звонить, я буду придерживаться скупых фактов. Так вот, когда все это случилось с нашим уважаемым Б.К.. я хочу сказать с мерзавцем Ихс, подзалетевшим в результате на десяток миллионов, я сказал себе : Пора завязывать, Амек! Я плакал все три часа, пока транслировали по телеку признания Лолики и ночью хотел сделать себе обрезание. Прошу прощения – кастрацию. Ну, выпил, конечно, для смелости, взял садовый секатор, примерился. Но уснул. А утром сказал жене: – Гут бай, крошка. Ты позволяла мне слишком многое. Ты развратила меня, ты не умела ревновать, ты скрывала от общественности мое низкое поведение, опасаясь нарушить приличия…(Ама всхлипнула и утерла нос рукавом) Я поехал к мисс Трупп и во всем признался. Но Пусси оказалась не такой сильной, как Лолика. Она взяла у меня деньги и отказалась подавать дело в суд.

– Позвольте, так вы пытались купить её молчание? – Выставила к трибуне фирменный микрофон Юлия, подобравшаяся поближе.

– А как же? Я ведь тогда ещё была мужчиной! Я даже сказал, что люблю её и подарил двухтомник сонетов Шекспира. Потом прижал к себе сильными руками и мягко пробежал ими по… В общем, как это делал с Лоликой наш первый человек, то есть Икс – это все описано в её книге. Скотина, гнусная гадина, сексуальный маньяк! Выбрал себе, понимаете, примерчик для подражания! И кабинет-то мы с Пусси теперь называли Оральным. И я, как наш прези… как скотина какая-то, думая о страданиях мисс Ширински, совершил все это ещё раз в своем кабинете в тот самый момент, когда у двери ожидала аудиенции делегация российских строителей…Натуры тонкие, воспитанные на Толстом и Достоевском, если б они только могли предположить, как низко пали мы с Пусси там, под знаменем Америки! (В отчаянии Ама попробовала рвать на себе волосы и тут оказалось, что подозрения в парике не обоснованны морковные патлы росли на её узкой желудеобразной голове самым естественным, вернее – противоестественным образом). Это стало последней каплей! Я решил изменить жизнь. Мисс Трупп помогла мне утрясти формальности. И вот я – Ама! Я свободна! Я одна из вас, я хочу быть с вами! – Мисс Релло подняла бурые клешни с растопыренными пальцами, приветствуя восторженно аплодировавший зал. Затем ринулась к Лолике, рухнула на колени и стала припадать к её ногам с излишним благоговением.

– Шид! Полный бардак. – Разволновалась Юлия. – Бери крупняком лицо этой гориллы. Она плачет! Лолика рванулась к микрофону, её грудь бурно вздымалась, глаза сияли, голос дрожал:

– Мне так не хватает Билла… Его влюбленного взгляда, его жарких объятий, его горячего… горячего чувства. Я не могу смириться, что он навсегда ушел из моей жизни. Я думаю, что это и есть любовь… Клара обняла подругу за плечи и перехватила инициативу:

– Прозвучала цитата из продающейся сейчас в фойе "Истории Лолики Ширински". Страшное горе. Ужасающие признания… Все, что произошло здесь сегодня – свидетельство общенациональной беды. – Она справилась с волнением и устремила в зал просветленный взгляд: