ЧОП "Заря" - Евгений Гарцевич (2022)

Большая комната со странным оборудованием вдоль стен. Такая же медно-стальная аппаратура, как я уже видел в логове под поместьем графа. В центре на полу была пентаграмма, внутри которой на стальном стуле сидел прикованный худой человек.

А точнее, хрупкая юная девушка в замызганной длинной рубахе и спутанными темными волосами. За ее спиной перламутровыми бликами мерцал разрыв.

Как овальное зеркало до потолка, в котором одновременно проглядывала тьма с той стороны и отражался подвал с этой. Спина человека на стуле, кусок пентаграммы и несколько лежащих на полу сектантов с перерезанными шеями.

Из разрыва, как медицинские трубки, в спину девушки тянулись черные нити. Они проходили тело насквозь, частично меняли цвет и собирались в канат, который убегал наружу, а потом по реке в Белый Яр. Все это мерцало, пульсировало и гудело, как перегруженный трансформатор, который вот-вот взорвется.

– Гидеон, что это? Ты знаешь, что делать?

– Это проводник, я слышал про них, но не встречал.

– И? Спасать? Валить? Или бежать?

– Не знаю! – взвыл священник, – Кровь остановите!

Мы втроем бросились к мертвым сектантам, от тел которых натекли лужи крови, постепенно подбирающиеся к пентаграмме. Что за люди? Чуть что, так суицид, будто их допросить кто-то сможет. Хорошо хоть просто себя прирезали, а не взорвали.

Я понял, что мы не успеваем, что крови уже столько, что проще пентаграмму отмыть, чем справиться с пятью потоками.

Уже в одном месте кровавый ручеек добрался до границы круга и как намагниченный стал выстраиваться аккурат по линиям звезды. В другом месте осталось сантиметров пять, а Банши хоть и пытается топтаться, но с ее протектором ботинка, там просто мимо протекает. В третьем месте ручеек вспыхнул красным светом, достигнув круга. Стеча хоть и пытался сектантом, как тряпкой все вытереть, но только размазал.

Гидеон никак не поймет, что делать. Листает свою книгу и бормочет что-то. А разрыв, с каждой каплей крови становится все плотнее – натягивается, звенит, перламутровую пленку с краев затягивает чернота. Только вот ощущения, что он выключится, как обычный телевизор нет ни разу.

Напряжение растет, больше похоже на вакуумную бомбу Банши, выжигающую пространство и кислород. Нагнетает, скручивает пространство и тянет до скорого разрыва. Девчушку на стуле выгибает дугой, нити, бьющие в спину, беснуются и тянут ее к разрыву. Черт, да она мелкая еще совсем, лет двенадцать может. Нельзя ее валить, надо спасать! Даже если небеса упадут…

Я выхватил отцовскую, а теперь уже мою родную, «зиппо». Щелкнул, разжигая пламя, и бросился к разрыву. Подпалил край, увидел Банши с другой стороны с огневиком в руке, начал пережигать нити, стараясь освободить девчонку. Стеча тоже подскочил и стать выламывать цепи. И Гидеон, наконец, нашел что-то в книге, прокашлялся и начал читать какую-то молитву, от которой гасли энергетические жгуты, выходящие из проводника.

Разрыв загорелся по краю, как цирковой огненный обруч. Мы жгли беснующиеся из разрыва нити. И когда перегорела последняя, а Стеча наконец вырвал цепи и подхватил маленькое бесчувственное тело, фиолетовая вспышка охватила всю зеркальную поверхность. Пламя взметнулось под потолок, стало заполнять всю комнату, выжигая аппаратуру и трупы сектантов, перекинулось на дверь и полезло дальше по лестнице, захватывая весь первый этаж.

Но мы, к счастью, были уже на улице.

* * *

В фильмах, в боевиках очень частая концовка – в каком-то здании, где было все веселье полная разруха, пожарники суетятся, полицейские. Дело происходит ночью в свете мигалок служебных машин. И герой, укутавшись в плед, сидит в машине скорой. Еще, как правило, к нему подойдет кто-нибудь и либо похвалит, либо извиниться, что не верил, а то и ошибался. И все признают, что герой прям реально герой!

Вот и я сейчас был в таком кино. С той лишь разницей, что не было пожарных машин и скорой, да и полиция было специфически местная.