Трубадура - Дарья Волкова (2020)

- Нет. Не было. Но я собиралась. Я же хотела тебя наказать, Степ. А наказала себя. Я такая… такая…трубаду-у-ура…

Плечи под его пальцами затряслись, крупно, почти неудержимо, как бывало при эпилептических припадках у соседского Сереги. И вместе с этой дрожью запустился счет на табло. Один, два, три… Прямой ровный счет времени. Их общего времени.

Дернул ее на себя и полетела на пол выпущенная из ее рук ярко-салатовая коробка. Гладил по голове, чувствовал, как вжимаются между лопаток острые костяшки ее пальцев, что футболка намокает не только на плече, а уже и на груди, и немного на спине. Точно знал, что успокаивать бесполезно, надо перетерпеть. Пусть проревется, ей надо. И ему надо подождать, пока хоть немного затянется дыра в груди под ее слезами. И надо хоть немного собраться с мыслями. Нужно снова приучаться жить в полную силу.

14.8

*

В голове ни одной мысли. Вся Тура сейчас - одни органы чувств и голые инстинкты. Тепло. Тепло. Как же тепло. Она мороженое в кофе глясе и сейчас растает. И пусть. С ним – не страшно. С ним ничего не страшно. Лишь бы только обнимал. Лишь бы не ушел. Лишь бы простил.

- Знаешь, что я сделаю в самое ближайшее время? – она чувствует, как от его дыхания воздух двигается вдоль шеи. Кайф. Чистый кайф.

- М-м-м? – другие звуки издавать невозможно, когда ее лицо так плотно вжато в его плечо.

- Я куплю семь кожаных ремней. Семь отличных крепких кожаных ремней. И буду пороть тебя. Каждый день. У меня будет ремень для каждого дня недели. С утра встал, выпорол, потом на пробежку, ты мне завтрак приготовила, а я покушал и еще раз выпорол. Потом на тренировку. Ну и на ночь профилактически обязательно. Еще разок. Не знаю, как иначе из тебя дурь изгнать твою трубадурную.

- Угу, - она чуть повернула голову, чтобы можно было говорить. И улыбаться. Самым краем рта, но все же.

- Что ты угукаешь там, я серьезно!

- Хорошо, Степочка, я поняла. Ежедневно, без отдыха в воскресенье, три раза в день.

- Именно так! – его голос звучал громко. И нарочито сердито. Прекрасно звучал, словом. – За все, что ты с нами сотворила, этого мало будет.

- Согласна, - счастливо вздохнула Тура.

- Посмотри, какая со всем согласная… - его руки сжались вокруг нее сильнее. – А пороть я тебя перестану знаешь когда? -Тура помотала головой. – Когда ты первым сыном забеременеешь. К тому моменту, я надеюсь, ты вернешься в светлый разум.

На это Тура ничего не ответила. Она снова уткнулась лицом ему в плечо. Она не могла сейчас говорить, думать, рассуждать. Сейчас она представляла из себя один целый неделимый квант счастья.

*

- Не смотри на меня! – она решительно мотала головой, но Степан ее плеч не выпускал. – Пожалуйста, не смотри, я ужасно выгляжу, я знаю!

То, на что ей было плевать сорок дней, теперь стало невероятно важным. Ведь вот он, рядом, напротив. С этими своим снежными белками глаз – дед говорил, что такие яркие белки бывают только у южных народов. С ресницами, которых там налеплено на веке, кажется, в десять рядов. И брови – какие у него, оказывается, красивые густые брови. И темная густая щетина. И губы яркие.

А она… Тура попыталась закрыть лицо ладонями, но ей не позволили. Он сжал ее ладони.

- Ту, скажи мне еще раз. Внятно. По слогам. Я тупой спортсмен, мне все надо два раза повторять. Ты мне не изменила, так?

Она смотрела, не отрываясь. Вот сидит ее персональное счастье. И если он сейчас уйдет, то она – умрет. Но врать – врать нельзя.

- Это только тебе решать, Степ, - голос слушался плохо. – Намерение – было. От реализации меня спас только мой желудок.

- Ты опять морочишь мне голову, Туча! В последний раз спрашиваю. По словам. Секс в Москве – был?

- Не было. И… Я люблю тебя. Больше жизни. Если это что-то… меняет.

- Да ничего это не меняет, - Степан снова со вздохом обнял ее. – Я это давно знаю. Ты же мне тогда сказала, в наш первый раз. Что любишь.