Всё, что нужно для счастья - Евгения Стасина (2019)

-Парик? Красный? - нахожу взглядом её ладошки и ужасаюсь от вида паутины вздувшихся вен. - У тебя жуткий вкус.

-А по-моему живенько. Помнишь, я весь одиннадцатый класс с таким цветом волос отходила. Отец плевался, но я из вредности отказывалась перекрашиваться. Скверный характер - я же и сама была не в восторге… - Вера болтает, а я даже не пытаюсь прислушиваться. Осматриваю комнату…

А это именно комната. Такая домашняя, со шторами на окнах, с фотографиями, расставленными на письменном столе. В основном с Сонькиными, хотя та последняя, с краю, у лампы - моя.

- Вась, - я всё на неё гляжу, а сестра касается моего подбородка, призывая оторвать взгляд от снимка. - Спасибо за Соню… Я сегодня с ней говорила, она такая довольная. Про деревню какую-то рассказывала, про праздник… Вась, я бы вернулась.

Правда? Если бы успела…

-Зачем ты так, Вер? Ты же всё, что у меня осталось. Ты да Сонька… Почему не позвонила сразу? Я бы помогла…

-Чем? Васька, Васька… Я ж тебя, как облупленную, знаю. Ты бы себя похоронила раньше, чем этот чёртов рак прибрал бы меня к рукам. Вон, и часа не прошло, а уже на пару лет постарела.

Глупости. Я себя старой не ощущаю. Ребёнок - потерянный, напуганный и совершенно беспомощный.

- Да и не планировала я вот так, как гром среди ясного неба. Хотела приехать с дочкой после, когда меня немного стабилизируют... Всё рассказать, временную опеку оформить. Собрала манатки, села на поезд, а тут баба Зоя, будь она неладна! Она должна была этот месяц за Сонькой присмотреть. Лето же, деревня, чистый воздух. Мы уже и от Москвы отъехала, а она на тебе - звонит и огорошивает! Ногу, видите ли, сломала!

- Баб Зоя? - вскрикиваю удивлённо и прижимаю руку к груди. Она же древняя совсем, для неё даже вывих опасен. Господи, даже не знаю сколько ей лет: девяносто или уже многим больше?

- Ага, её на скорой в область увезли. А куда мне со всеми этими баулами? Пришлось с пересадками к тебе мчаться.

Ясно. Только одного это не объясняет:

- И всё равно, разве так сбегают?

- Сбегают. Вот ты бы меня отпустила, вывали я это на тебя? - я морщу лоб, а сестра понятливо кивает. - То-то же. Со мной бы попёрлась, чтоб за ручку держать, пока надо мной тут персонал колдует. А я так не хочу, Вась. Это я болею, не вы. Да и признайся я сразу...

- Что? - сбрасываю кроссовки и сажусь в позе лотоса на казённую койку, терпеливо ожидая, когда же она продолжит. И зачем-то плед глажу - мягкий, видно, из дома принесла.

- Ты бы не смогла меня ненавидеть. Не знаю почему, но мой диагноз на людей странно действует, всем меня пожалеть хочется... - вновь улыбается, наверняка пряча за этой улыбку целую тонну горестных мыслей, и, кажется, не собирается продолжать...

- Ненавидеть?

- Конечно. За Макса... А ты имеешь право злиться, Вась. Я сама себя столько лет корю... Дерьмовая сестра из меня вышла, разве не так?

- Так, - констатирую факт и, тяжело вздохнув, оттираю вишнёвое пятно с её пересохшей губы. - Но у меня выбора нет, так что я тебя и такую люблю.

Сейчас смотрю на неё и понимаю — пожалуй, над этими чувствами, даже обида не властна. По крайней мере сейчас, когда она укладывает свою голову на мои колени, прижимает к груди плюшевого кота (похоже Сонькиного) и, вымученно вздохнув, погружается в свои мысли. Как раньше... Только на стенах нет персиковых обоев, и кровать здесь только одна.

- Можно, я сегодня с тобой останусь?

- Нет. Ты же будешь реветь, - у меня голос дрожит, а она отвечает так спокойно, словно мы обсуждает погоду. Гладит мою коленку и прикрывает глаза от удовольствия, когда я запускаю пальцы в её мужскую причёску.

Буду. Я бы и сейчас поплакала. Да что там - завыть хочу, но вместо этого почёсываю её макушку.

- Зудит жутко. Так всегда, когда они начинают отрастать. Вась, ты меня не позорь - руки в порядок приведи. Тебе такая форма ногтей не подходит.