Я дёрнулась снова в невидимой хватке демона, всё яснее теперь осознавая, куда попала. Что это всё не сон, что это не бред и не игра. Всё настолько серьёзно, что соверши я любую ошибку — и меня просто размажут. Несмотря на видимую доброжелательность и терпение. На готовность помочь мне во всём — любая оплошность, и от меня не останется и мокрого места. А там, может, и от всех, кто мне дорог. Я отчётливо видела это в глазах вперившегося в меня Феликса, который вдруг перестал походить на гладко выбритого гнома и как будто даже стал выше ростом. И меня обдавало опасностью только от одного лишь дыхания незримого Агареса, присутствие которого давило на меня горячими тисками непостижимой воли. Вот это урок лингвистики… Да провалиться мне на этом месте!

— Н-ничего, — всё же выдавила я. — Я просто хочу домой…

Запястье снова скрутило так, будто кто-то вознамерился сломать мне руку. Я неловко изогнулась, пытаясь ослабить боль, но облегчение было слишком мизерным.

— Домой… Ты вернёшься домой. Будь уверена. Но не так, как тебе хочется. И не такой…

Странно, но, несмотря на всю жуть ситуации, это обнадёживало. Я даже выдохнула, необъяснимо доверяя этому голосу, который звучал в голове, словно перекаты горного обвала. И точно булыжниками просто перемалывал мне мозг в кашу. Потому, наверное, когда хватка Агареса исчезла, на моё тело навалилось такое страшное облегчение, что я мигом ослабела и, рухнув на холодный каменный пол у подножия чаши, сразу потеряла сознание.

Не знаю, сколько я барахталась в тугой мгле, наполненной голосом Агареса. Не понимала больше ни единого слова, но чувствовала, что и правда теперь уж точно никогда не буду прежней.

Очнулась снова в приветливо светлых покоях, как будто со мной случился День сурка. Но ещё даже не успев разлепить тяжёлые, будто бы спёкшиеся веки, сразу поняла, что теперь нахожусь совсем в другой комнате. Явно обжитой, наполненной неуловимыми запахами той, которая раньше проводила здесь много времени. Какие-то цветочные духи. Или, скорее, древесные — не разобрать толком. Запах дорогого текстиля и свежевыстиранного постельного белья. И ещё один — почти чужеродный, но в то же время приятный. Чуть более резковатый — совсем рядом.

Я повернула голову туда, где падающий из окна свет явно загораживала чья-то немаленькая фигура. Там, неспешно попивая что-то из высокого ослепительно-прозрачного стакана, наполненого льдом, стоял молодой мужчина. Его затенённое лицо ещё нельзя было рассмотреть толком, но и по ясно очерченному профилю становилось понятно, что он красив. Этакой точёной красотой вырезанной из кости статуи. Тёмные, почти до плеч, волосы. Широкие плечи, волнующе узкие бёдра, ясно обрисованные весьма облегающими брюками, в которые заправлена чёрная свободная рубашка, перехваченная на поясе чем-то вроде кушака. Закатанные до локтей вовсе не по-аристократичному рукава являли моему воспалённому обмороком взору крепкие предплечья, на внутренней стороне одного из которых виднелась тёмная, напоминающая языки пламени татуировка.

— О! Ты пришла в себя! — молодой человек резко вырвал меня из весьма увлекательного и интригующего процесса разглядывания его. — А мы уже начали волноваться. Прошли почти сутки. Позволь я буду называть тебя Фраганой.

Поразительная хватка и дружелюбие, от которого хочется схватиться за голову. Они все, похоже, решили взять меня в оборот так, чтобы я не успевала толком ничего сообразить.

Сутки… Так и знала, что такое скорое изучение чужого языка не пройдёт бесследно. Наверное, поэтому так хочется пить и есть. Все те печенья, съеденные накануне, уже давно расщепились в моём организме на атомы.

— Мне кажется, моё мнение на этот счёт тебя не слишком волнует, — решила я ответить тем же панибратством. Кем бы ни был этот незнакомец.